Командиры Третьего рейха

Митчем-мл Сэмюэл Уильям

Находясь в своей штаб-квартире в Ле-Мане, он сильно растолстел и вслед за начальником, фельдмаршалом Гердом фон Рундштедтом, пренебрегал береговой обороной своего сектора. Он больше не ввязывался ни в какие активные боевые действия и перестал совершенствоваться в своей профессии.

Долльман обладал слабым представлением о танковой тактике и не понимал значения воздушного превосходства союзников.

К 1944 году Долльман стал едва ли не анахронизмом. Он был просто не готов иметь дело с тем, о чем ему скоро будут говорить прямо в лицо: о Дне "Д" - дне высадки союзных войск, 6 июня 1944 года. Однако перед высадкой эйзенхауэровских сил перед Долльманом замаячила угроза его положению - 6

декабря 1943 года во Францию прибыл фельдмаршал Роммель.

Эрвин Роммель, знаменитый "Лис пустыни", был главнокомандующим группы армий "Б", штаб-квартирой, внедренной между главнокомандованием "Запад" (OB West) Рундштедта{27}., и штаб-квартирой 7-й армии Долльмана. Рундштедт, как и Долльман, прозябал в бездействии и жил прошлым. Он считал, что наиболее верной стратегией для Германии было бы позволить союзникам высадиться и продвинуться вглубь территории. Здесь можно было вступить с ними в бой и уничтожить в стремительном, молниеносном танковом сражении на достаточном расстоянии от зоны досягаемости их мощных корабельных орудий. Однако Роммель испытал на себе разрушительный эффект превосходства союзников в воздухе в Северной Африке и понимал, что сражение, которое видели в своем воображении Рундштедт и его главный "бронетанковый" советник генерал барон Лео Гейер фон Швеппенбург, было невозможно. Энергичный Роммель настаивал на том, чтобы остановить неприятеля на побережье и незамедлительно контратаковать, чтобы отбросить его в море. Эта тактика потребовала бы установки десятков тысяч мин, возведения бункеров, устройства противотанковых ловушек, установки бесчисленных противопланерных и антипарашютных препятствий. В течение почти четырех лет Фридрих Долльман делал слишком мало для улучшения береговой обороны.

У Эрвина Роммеля была репутация крутого, сурового начальника, сменявшего подчиненных ему командиров, которые не разделяли его концепцию боевых операций, и командующий 7-й армией вдруг стал ярым приверженцем устройства системы прибрежных препятствий, барьеров и ловушек.

"Теперь Долльман стал абсолютным сторонником идей Роммеля", - записал в своем дневнике военно-морской советник Роммеля в феврале 1944 года{28}.

Однако четыре месяца лихорадочной деятельности не могли компенсировать четыре года бездействия. Когда высадка союзников в День "Д" все-таки состоялась, 7-я армия оказалась к ней не готова.

Фридрих Долльман оказался не единственным, кто был подготовлен к вторжению. Фельдмаршал Роммель находился в Германии, вдали от своего штаба, а Долльман назначил "военную игру" в Ренне на утро б июня. В результате большая часть командиров дивизий и корпусов 7-й армии отсутствовала, когда на берег высадился десант. Действуя при отсутствии Роммеля, Долльман пытался восстановить баланс сил контратакой единственной имевшейся в наличии танковой дивизии , но достиг лишь весьма незначительного успеха. В ходе боев 21-я танковая дивизия была рассеяна.

Когда генерал-лейтенант Фриц Бейерлейн, командир элитной учебной танковой дивизии, появился в штаб-квартире в Ле-Мане, Долльман приказал ему подтянуть свою дивизию к 5 утра, когда уже было совсем светло.

Бейерлейн ответил незамедлительным отказом, Прослужив вместе с Роммелем в африканском корпусе, он отдавал себе отчет в риске, связанном с действиями в дневное время, но Долльман не захотел даже слушать его. Он был больше озабочен своим участком фронта, который трещал по швам под ударами превосходящих сил союзников и с минуты на минуту должен был оказаться на краю гибели. Летние дни во Франции длинны, удовлетворить же просьбу Бейерлейна означало более чем 3-часовую задержку, а времени у Долльмана не было. Он настоял на том, чтобы дивизия начала

движение в 5 часов дня и даже предлагал изменить ранее выбранные подходные пути, но Бейерлейн стоял твердо: любое изменение в этом деле определенно породило бы хаос, и Долльману об этом следовало бы знать. Хуже того, Долльман заставил дивизию сохранять радиомолчание. "Как будто радиотишина может помешать истребителям-бомбардировщикам и разведывательным самолетам засечь нас!" - с отвращением бросил рассерженный Бейерлейн{29}.

Как и предвидел Бейерлейн, союзники быстро засекли продвижение учебной танковой дивизии на помощь 7-й армии, и начался кошмар. Истребители-бомбардировщики были повсюду: расстреливали транспортные колонны и бомбили мосты, развилки дорог и города на пути движения дивизии.

Ночь не принесла облегчения, потому что самолеты союзников теперь знали приблизительную дислокацию дивизии. Они освещали местность ракетами, пока не находили подходящую мишень. Колонны стали рассеиваться и в панике обращаться в бегство.

Танки мало пострадали от бомбардировки (выведены из строя только пять из них), но остальная часть дивизии понесла ужасные потери. В ночь с 6 на 7 июня Бейерлейн лишился 40 грузовиков с горючим, 84 полугусеничных машин и самоходных орудий и десятков прочих транспортных средств. Элитная, но сильно уменьшившаяся учебная танковая дивизия вынуждена была вернуться в свои ремонтные мастерские.

Фельдмаршал Роммель некогда предсказал, что союзников необходимо сбросить в море в течение двух суток, или же война будет проиграна.

В результате разгрома учебной танковой дивизии, "Лис пустыни" не смог начать контратаку до 9 июня, опоздав на два дня. Он потерпел поражение, и война была проиграна.

* * *

Важно отметить, что сразу же по возвращении во Францию Роммель вывел танковые дивизии из подчинения Фридриха Долльмана и прикрепил их к штаб-квартире танковой группы "Запад" (позднее - 5-я танковая дивизия) - под начало Гейера Швеппенбурга.

7-я армия теперь отвечала не только за левый фланг фронта вторжения, на котором стояло относительное затишье. В течение следующих трех недель Долльман, чье настроение ухудшалось с каждым часом, медлил, но не мог сдержать продвижение союзников вперед, и части 7-й армии были медленно раздавлены в пересеченных живыми изгородями полях Нормандии.

Французский порт Шербур 18 июня был отрезан от части армии. Несмотря на то что продовольствия и боеприпасов было на 8 недель, оборона Шербура рухнула с непостижимой быстротой.

Генерал-лейтенант Карл Вильгельм фон Шлибен, комендант крепости, капитулировал 26 июня в 1.30 дня. Хотя сопротивление осажденного города и могло продлиться еще несколько недель, падение этого порта было всего лишь вопросом времени.

Гитлер был, естественно, взбешен, и Кейтель отдал команду провести следствие. Конечно же, Долльмана допросили, причем не слишком вежливо. Он был обвинен в преступной халатности в связи со случившейся катастрофой - и это Долльман заслужил.

Гитлер вызвал Роммеля и фон Рундштедта в Берхтесгаден и 29 июня, днем, потребовал предать Долльмана военно-полевому суду за сдачу Шербура. Рундштедт отказывался слушать подобное (в конце концов, Долльман проявлял такое же небрежение служебными обязанностями в годы, предшествовавшие вторжению, как и он сам).

Тогда Гитлер обратился к Роммелю и потребовал, чтобы Долльмана хотя бы освободили от его поста. Долльман подчинялся приказам Роммеля, насколько это было в его силах, и фельдмаршал лично был доволен генералом-толстяком. Более того, "Лис пустыни" не привык отправлять в отставку генералов, лояльно ему служивших. Подобно Рундштедту, он вступился за Долльмана, а затем перешел к другому вопросу{30}.