Командор
Шрифт:
Канаты, придерживавшие «Синюю чайку», вернулись на флейт, и два корабля двинулись дальше одним курсом.
Кончился день, минула ночь. Охотники вернулись с недалёкого берега Эспаньолы, притащив туши одичавших коров, водоносы приволокли бочки с чистейшим родниковым питьём.
Олег как раз переваривал жаркое, нежась в тени, когда его послеобеденное dolce far niente [40] нарушил приход Акимова.
— Так и стой, — разморенно сказал ему Сухов, — солнце заслоняешь…
40
С
— Олег, слушай… Шкипер-то, оказывается, знатный столяр, кузнец, слесарь и так далее. У него, конечно же, и станок есть, и всякие инструменты… Шикарно!
— И что? Хочешь наладить производство матрёшек?
— Не матрёшек, конечно же. Бомб.
Капитан внимательно посмотрел на учёного.
— Ты серьёзно?
— Совершенно! Шкипер — тот ещё креативщик! Видел, какая у него пушка на баке?
— Так это пушка?
— Да! Настоящая карронада — ствол короткий, но ядро в тридцать два фунта только так закинет, конечно же, причём прямой наводкой. Но ядро — это пустяк, а вот бомба… Нам бы с Серватиусом только чугунные оболочки отлить, а остальное — дело техники!
— Им бы с Серватиусом… — хмыкнул Олег. — И с ха-арошей БЧ*?
— Ну конечно же! Чёрного пороху — до фига и больше, запалы я сделаю.
— Хм… А не боишься, Румата наш Эсторский, что получится анахронизм?
— Оле-ег, — снисходительно протянул Виктор, — лет через тридцать бомбические орудия всё равно появятся.
— Уяснил. Проникся.
— Нет, я понимаю, конечно же, что инициатива наказуема, но… Понимаешь, в отливке бомбы — в оболочке её, конечно же, — будут утоплены два полукольца — за них бомбу надо цеплять и в дуло. А ты, я знаю, был кузнецом…
— Ах, вот оно что… — затянул Сухов. — А я-то думаю, чего он всё вокруг да около, металлург ты наш! А он своего командира, своё непосредственное начальство запрячь хочет.
Акимов потупился.
— А железо я тебе где возьму? Это самое… И кузню заодно?
Виктор тут же воспрял.
— Всё есть, конечно же! — с жаром заверил он непосредственное начальство. — У нашего шкипера на галиоте целая мастерская!
— Я уже заметил, что Серватиус с прибабахом, — вздохнул Олег. — Ладно, старче, топай отсюда. Будет тебе бомба…
Если честно, Сухов даже рад был новому занятию.
Всё ж таки не на месте сидеть, под солнцем млеть. Скукота же!
А тут дело. Важное. Повышение обороноспособности, как-никак.
Надобно сказать, что Олег всегда побаивался тяги к прогрессорству, которая жила и в Пончике, и в нём самом.
В самом деле, разве не сумели бы они построить ту же паровую машину в эпоху викингов? Сумели бы.
Пусть не в Альдейгьюборге, а в Константинополе, но смогли бы, тем более что механиков ромеи дюже уважали.
Вон Лев Математик светотелеграф провёл
Инженер Каллиник изобрёл сифонофор для метания «греческого огня». Короче говоря, «профессоров» хватало.
Вот только опасение сразу брало Олега: а не изменит ли его «микроскопическое воздействие» историю?
Не станет ли будущая, родная ему реальность иной? Страшно…
Ведь нету у человечества весов, на которых можно было взвесить зло и добро, исчислить пропорцию горя и радости.
Забавным было то, что сам Сухов с удовольствием читал всякую «альтернативку», где «попаданцы» лихо меняли ход событий, привнося технические новинки, мешали исторической личности или, наоборот, помогали, в зависимости от того, чего эта самая личность хотела добиться.
Но вот когда сам заделался «попаданцем», охота к великим переменам попригасла.
Капитан усмехнулся, вспомнив, как варяги прозвали его Вещим, и он возомнил себя тем самым Олегом, который «збирается отмстить неразумным хазарам».
Слава богу, оказалось, что истинного воеводу Рюрика звали Халег Ведун…
Потом, когда его перекинуло лет на …дцать вперёд, в X век, он там подзадержался.
Освоился, в рост пошёл, но толкать прогресс под микитки даже и не думал. Да и некогда было ерундой заниматься.
Хотя… Тут вопрос даже не в самой возможности устроить ненужную и опасную для будущего «альтернативку».
Всё дело в приоритетах, что ли.
Какая ему разница, кто в Новом Свете кого задавит — Испания Францию или наоборот? Оба королевства ему одинаково безразличны.
Париж чуточку ближе, но лишь потому, что в памяти остаётся французское кино с Пьером Ришаром, Луи де Фюнесом, Бельмондо и Аленом Делоном. Ну и с Брижит Бардо, разумеется.
Он, случается, напевает песни Джо Дассена, постоянно на ум приходят строки Дюма-отца.
Но убери эту чисто культурную и весьма выборочную связь, и ничего же не останется в душе.
А если его угораздит попасть на Гражданскую войну?
Он что, не поможет Колчаку объединиться с Деникиным?
Не поддержит Врангеля в необходимости штурма Царицына или наделения крестьян землёй не потом, после победы, а сию минуту? Поддержит!
И у Каледина револьвер отберёт, чтобы не стрелялся, и Корнилова убережёт, и Маркова прикроет. ИДроз-довскому вколет пенициллин, чтобы спасти от смерти.
Если сможет…
Естественно, чтобы добиться лучшего исхода в Гражданской или, скажем, в Русско-японской войне, ему пришлось бы хорошо поработать локтями, пробиваясь на самый верх, поближе к императору или верховному правителю, но ему ли привыкать к подобным упражнениям?
Ему, магистру, багатуру, кесарю и прочая, и прочая, и прочая?
А коли судьба-мерзавка закинет его в 41-й?
В то самое лето, когда немецкие танки попрут на СССР?
Что, он тоже будет осторожничать, пугаясь изменения реальности? И кем его тогда можно будет назвать?