Командор

Гуминский Валерий Михайлович

— Течение в этом месте сильное, — пояснил Аргай. — Если захотят использовать лодки — мы их заметим. Здесь трудно подобраться незамеченным.

— Напрасная затея, — пробурчал Дорей, сплевывая в воду. — Не понимаю, зачем устраивать это представление? Мы и так знаем, что в Скайдре трудно найти стоящую кондотту.

— Нынешний караван очень важен для господина Боссинэ, — напомнил Аргай. — Поэтому нельзя относиться к набору наемников с пренебрежением. Думаю, одну ночь без сна можно перетерпеть. Я пойду вздремну. Будите, если подозрительное что увидите.

Капитан

стражи и его помощники разошлись в разные стороны. Через некоторое время на палубе стало оживленно. Зажглись магические фонари, тусклый свет которых падал на маслянисто-черную воду и на темные громады причалов. Около десятка вахтенных расположились по всему судну в укромных местах, чтобы их не было видно с реки или берега. Таким образом они рассчитывали застать врасплох нападающих, вздумай они перелезть через борта судна. Да хоть из гальюна — все едино, путь наверх перекрыт.

Время шло, темнота стала совсем непроницаемой, и только сторожевые башни, входящие в систему крепостной защиты на обеих сторонах Роканы, весело помигивали мощными фонарями, посылая сигналы в море. В гавани застыли черные тени кораблей, загудел далекий механизм поднятия мощной цепи из-под воды, звякнуло железо, надежно перекрывая русло реки от неожиданного нападения сиверийцев или тех же пиратов.

Склянки на боевых кораблях отбили полночь, время снова потянулось тягучей патокой. Охранники изредка выходили из своих укрытий, где прятались от сырого тумана, ползущего с моря, и лениво прохаживались вдоль бортов. Невидимое напряжение от ожидания нападения куда-то исчезло, уступая место благодушию. Может ли такое быть, что капитан Аргай ошибся? И никто не сунется на «Соловья»?

Внезапно раздался какой-то всплеск, как будто за бортом резвилась большая рыбина. А потом над рекой разнесся жалобный вскрик.

— Слышал? — приподнял голову один из стражников, сжимая рукоять палаша. Он сидел вместе с напарником возле мачты, прикрываясь парусиной от прохладных потоков воздуха. У них была своя зона контроля как раз посредине судна, напротив капитанской каюты и жилого трюма.

— Водяницы балуются, — хохотнул напарник. — Мужиков ищут, чтобы позабавиться с ними в реке, а потом сгубить.

— Да ну тебя, — сплюнул первый, нахлобучивая шляпу чуть ли не до ушей. — Вставай, проверить надо.

Над Роканой снова раздался крик, полный страха и отчаяния. Действительно, вопила какая-то баба. Шлюху, наверное, сбросили с причала в воду, и та, понимая безнадежность своего положения, начала орать.

— Помогите! А-аа! Пожалуйста! — разнеслось над черной поверхностью реки.

— Молодая, кажись, — навострил уши напарник и заторопился. — Давай веревку! Сейчас выловим! Она по течению прямо на нас плывет!

Оба стражника рванули к борту с тяжелым веревочным мотком. К ним подбежали еще трое возбужденных приятелей.

— Где она?

— Вижу! Вижу! Вона плывет, аккурат по носу!

— Кидай веревку! Эй, красотка! Хватайся за конец!

Парни заржали, радуясь удачной шутке.

— Помогите! — голос тоненький, словно у молодой девицы.

Светлое

пятно приближалось, уверенно двигаясь по течению. Видать, пловчихой нерасторопная деваха оказалась неплохой, не растерялась, и теперь поняв, что замечена, стала подгребать к борту. Еще немного — и веревка дернулась.

— Тяните, дяденьки! — проголосили снизу.

— А она точно не водяница? — осторожно спросил худой, завернутый в плащ, охранник.

— Да если и водяница — попробуем ее на вкус! — задорно воскликнул еще один подошедший с кормы парень, опоясанный широким ремнем. — Заодно и узнаем, поперек у нее или вдоль, как у всех баб!

Снова задорный смех разнесся над палубой. Дружно потянули веревку, контролируя поднимающуюся тонкую изящную фигуру. Вот еще мгновение — и в борт вцепились руки.

— Да помогите же, олухи! — раздался жалобный голос.

Стражники со смешками вытянули долговязую девицу в облипшем ее тело платье. Длинные мокрые волосы закрывали лицо, когда она, встав на колени, уперлась головой в палубу. Плечи ее ходили ходуном, как будто сил у ночной купальщицы совсем не осталось. Вдобавок ко всему ее вырвало тинистой водой. Прокашлявшись, девица медленно поднялась, и пошатнувшись, выпрямилась.

Купеческие охранники онемели. Они не так удивились бы водянице — речной русалке, запросто избавляющейся от хвоста и умевшей превращаться в обольстительную красотку — и даже ночная купальщица нисколько не смутила их разум. Но сейчас перед ними стоял мужик в платье, точнее — молодой парень с тонким миловидным лицом — и весело скалился. Но самое неприятное и ошеломляющее было в другом. Он произнес приятным мелодичным голосом:

— Спасибо, мальчики, что от смерти спасли! А теперь руки вверх задрали! Да поживее!

У него откуда-то появились ножи и уткнулись в шеи стражников, стоявших ближе всех. Причем, спасенный проделал это движение столь молниеносно, что никто не успел даже рта раскрыть, не то что пальцем шевельнуть. А сзади раздался шорох. Несколько темных фигур, похожих на прислужников дьявола из адской преисподней, молча окружили охранников. Судя по тишине, в которой они объявились, стража бесстыдно проморгала нападение.

— Корабль захвачен, — негромко произнес парень, удачно сыгравший тонущую девушку. — Прошу отдать свое оружие и проследовать в трюм. Без шума и пыли. Никому вреда не причиним, обещаю.

Через несколько минут на палубе вновь наступила тишина, нарушаемая тихим плеском воды в борта нефа, да скользящие передвижения странных фигур вдоль бортов оживляли речной пейзаж.

****

Лисс Боссинэ проснулся от непонятного, гложущего душу беспокойства. Вероятно, виной всему был сон, в котором его бесценный товар тонул в реке вместе с любимым «Соловьем». Настолько сон оказался ярким и тревожным, что хозяин каравана вскинулся на постели, тяжело дыша от спертого воздуха каюты. И очумело уставился на незнакомого мужчину, сидящего на его стуле и за его столом в таком виде, что Боссинэ не сразу понял, что его смущает при тусклом свете фонаря, висящего посреди каюты на потолочном крюке.