Командор
Шрифт:
– Николай, есть потребность в молодых офицерах в действующей армии. В гвардии тебе теперь служить заказано, но я могу похлопотать и тебя без понижения чина определять в пехотную часть.
Это честь, Николай, для тебя. Искупишь проступок свой службой, – отношение к тебе изменится. Там глядишь с повышением и в гвардию вернешься. Со шведом мы пока замирились, да думаю ненадолго этот мир. Полны рвения наши северные соседи отвоевать потерянное. Так, что самое время начать службу на новом месте.
– Не сочтите за дерзость, но я хотел бы отказаться, Ваше Высокопревосходительство! Спасибо за Вашу
– Ну, знаешь Николай, после таких проделок подобное предложение за честь нужно принимать. Я вот ради моего доброго отношения к твоему дядюшке только и решился похлопотать.
Но как знаешь! На гражданскую службу решил? Что же, может и правильно! Ты, как мне показалось, более склонен к гражданской службе. Прощай!
– закончил встречу полковой командир, несколько огорченный не сложившимся разговором.
После отставки и последних хлопот перед отъездом Николай, собрав маму Александру Григорьевну, своих брата и сестру, направился в Псков, куда его определили по протекции брата отца служить в гражданский суд в чине коллежского асессора по восьмому разряду с годовым жалованьем всего-то в 300 рублей.
Остаться в Петербурге Николаю было не дозволено.
По своему воинскому званию, которое при отставке соответствовало капитану, за принадлежность к гвардии и дворянскому сословию Николай должен был получить назначение надворного советника по седьмому разряду с более высоким окладом, но теперь он понимал, что провинившись, придется терпеть какое-то время суровое обхождение, ибо взялась наказать его Матушка Екатерина за неблаговидный проступок.
Вот так, после взлёта и замаячивших впереди значительных перспектив своего положения, отправился Николай Резанов на исходный рубеж гражданской карьеры в провинциальный город, без каких либо надежд на скорое возвращение в столицу.
Служба в Пскове потянулась чередой унылых дней и вечеров. После бурной гвардейской службы, молодецких гуляний и разборок, выходов в свет, весь быт провинциальной жизни умещался в скромный бюджет и сплошные ограничения.
Матушка Николая, дочь отставного генерала Окунева, оказавшись в сложной житейской ситуации, выбивалась из сил, стараясь без мужа поднять своих младших детей. Только помощь близких и спасала. Муж Александры Григорьевны, оказавшись в Иркутске председателем местного суда, оскандалился, уличённый в растрате денег, да так и сгинул без права покинуть должность и пределы города, не в состоянии ни вернуться назад, ни оказать должную помощь семье. Только изредка приходили письма от него и ещё реже денежное довольствие. Доходили и слухи, сведения о которых Петр Гаврилович сообщать не изволил, - сказывали, что опростоволосился дворянин Резанов в столице сибирского края, сойдясь с неграмотной простолюдинкой. Но всё это были только слухи, – как эхо минувшего, а побывать и всё узнать на месте, не было ни сил, ни желания, ни возможности. Так и жили супруги Резановы врозь, а дети росли без наставлений и какого-либо
Николай Резанов после скандала, скорой отставки и высылки из столицы не находил для себя в уездном Пскове иного, как удариться в бесперспективное времяпрепровождение в обществе таких же как он неудачников, ленивцев и девиц не обязывающего ни к чему поведения. Правда, всё это общество требовало денег, которых всегда не хватало, поэтому Николай, стал регулярно навещать белошвейку Дарью, прижившую еще в юности сынишку, которая теперь была рада приветить обходительного и благородного кавалера.
Так у них и сладилось.
Дарья снимала флигель в доме у реки с отдельным входом, держала комнату чистенькой и вполне была более-менее обеспечена, зарабатывая на хлеб и содержание сына своими ловкими красивыми руками. Резанов не баловал любовницу подарками, а та безропотно принимала его у себя, робея по-прежнему перед дворянством и образованностью барина, старалась угодить и исполнить любую его прихоть.
Конечно, эти отношения никак не удовлетворяли амбиций бывшего гвардейца, имевшего случай быть в любовной связи с императрицей. Теперь оказавшись, как казалось, в тупике жизненной ситуации, которая грозила унылым прозябанием, Николай Резанов неустанно думал о новых возможностях изменения своей участи.
Один из вариантов житейских действий мог состоять в удачной женитьбе, да вот невесту достойную найти было непросто. Достоинства невесты оценивались, конечно, по размеру приданого и по возможности приобретения значительного влияния в обществе через новоявленных родственников. Но вокруг были в основном всё разорившиеся, без должного положения в обществе люди и найти суженую, такую чтобы и для души была приятна, было крайне сложно. Эту свою затею Николай скоро оставил, предавшись удовлетворению своих мужских потребностей в обществе местных жриц любви и скромной белошвейки Дарьи.
Перспективы по службе в гражданском суде Пскова были так же крайне ограничены. Здесь в провинции приходилось ждать какого-либо продвижения вверх по служебной лестнице только взамен ушедшего на покой или на погост чина. Поэтому исправно посещая службу и освоив её тонкости, Николай, понимая теперь уже остро, что время уходит безвозвратно, на исходе четвертого года пребывания в Пскове стал настойчиво искать новых для себя перспектив, которые были реальны только в Санкт-Петербурге. Но, помня о затрете пребывания в столице и, побаиваясь гнева властей, Николай не посещал до поры до времени Петербурга, понимая в то же время, что если так будет продолжаться и далее, то он просто потеряется в среде провинциального города.
Годы шли, а новости из столицы продолжали волновать Николая Резанова, так как не так давно он сам был участником всех этих светских событий.
Пришли вести, что после поездки в Крым, которая оценивалась Екатериной как очень удачная, Дмитриев-Мамонов обрел статус графа Римской империи. Скоро, однако, опростоволосился, и попросил у матушки императрицы отвода, уличённый в любовных отношениях с фрейлиной императрицы, девушкой без приданного Дарьей Щербатовой. Екатерина не стала гневаться и обручила молодых, одарив щедрою рукой и жениха, и невесту и благословив их как своих детей на семейное счастье.