Командорские острова

Волков Алексей Алексеевич

– Прошу прощения за визит, – сразу после церемонии представления обратился я к хозяевам. Как не владевший немецким, на французском. При дворе живут люди образованные, и я увидел, что понят. – Однако – война. Поневоле приходится пренебрегать некоторыми правилами этикета.

– Что вы, генерал? Мы не в обиде. – Фердинанд умело изобразил радушную улыбку. – Для нас большая честь принимать в своем доме таких знаменитых полководцев. Тем более – такую очаровательную леди.

Мэри успела переодеться в платье, как подобает даме света. Не знаю, кто из егерей был вынужден тащить с собой на дело

порядочный тюк с женскими причиндалами. Тем более сомневаюсь, что егерь и тюк были в единственном числе.

Наказать бы, однако что это даст? Моя супруга пользуется уважением солдат, вот они и рады хоть в чем-то доставить ей радость.

– Немного удивляюсь вам: вокруг война, а служба во дворце идет из рук вон плохо, – попенял я.

Вельможи переводили взгляд с Ахмеда на Василия и обратно. Прямо как дети. Те все подозревают, что позарез нужны каждому встречному.

– Что вы хотите? – не выдержала герцогиня-мать.

– В такое сложное и опасное время маленькому государству трудно оставаться независимым, – вздохнул я в ответ. – Большая страна всегда может отбиться от любого врага, а вот герцогство наподобие вашего становится проходным двором для всех враждующих сторон.

– Мы находимся в вассальной зависимости от Речи Посполитой, – напомнил Фердинанд.

– И много вам помогли ваши ляхи? – Да, чем-то смахивает на цитату из ненаписанной, но знаменитой книги.

Судя по молчанию, в помощь Польши особо не верилось. Вернее, не верилось в ее силу.

– И вообще, разве не хлопотно быть у власти? Доходы невелики, даже дворец обветшал. Постоянные трения с соседями, поиски источников денег, интриги… Во имя чего?

– Что вы себе позволяете? – возмутилась герцогиня.

Я не воюю с женщинами. Однако со мной была Мэри. Герцогиня явно хотела что-то добавить, но наткнулась на взгляд моей половины и замолчала на полуслове.

– Я не позволяю, а предлагаю, – все же уточнил я.

– Что? – поинтересовался Фердинанд.

Насколько знаю, они с герцогиней постоянно боролись за власть, пользуясь малолетством номинального правителя. Но дядя был явно человеком деловым, в отличие от более импульсивной женщины.

– Скажем, два миллиона.

Сумма по нынешним временам баснословная. Уверен – в казне Курляндии никогда не набиралось и четвертой части. Да какой четвертой? Восьмой! Это же годовой бюджет нынешней России. Даже у герцогини глаза полыхнули алчным блеском.

– Вы передаете права на герцогскую корону русскому царю, подписываете все необходимые бумаги, после чего получаете указанные деньги, – уточнил я, чтобы у собравшихся не было иллюзий по поводу дальнейшего.

Вассальная система отжила свое. В государстве должен быть один властитель. Без всяких удельных князей. В противном случае нельзя исключить борьбу за независимость в самых разнообразных вариантах.

Петр ничего не знал о моем демарше. Но, думаю, он не откажется приобрести герцогство за названную сумму. Нельзя же иметь крупный порт буквально на границе! Как ни усиливай гарнизон, но осада – вещь довольно неприятная.

В крайнем случае, если два миллиона покажутся чрезмерными, я готов выплатить разницу из собственного кармана. Нельзя жалеть на хорошее дело. Не хватит – одолжу

у Юрика. Не откажет же он на благое дело!

– Я не тороплю. Подумайте, посоветуйтесь, взвесьте. Дворец находится под надежной охраной, бояться нападения нечего. Надеюсь, вы предоставите нам какие-нибудь комнаты? За продукты и гостеприимство будет заплачено отдельно.

Все же народу со мной было много. Не хотелось чересчур злоупотреблять гостеприимством хозяев и ввергать их в дополнительные расходы. Да и в гости нас никто не звал.

Воскликнул бы: «Незваный гость хуже…», но посмотрел на Ахмеда. Татарин среди нас тоже есть, и применить поговорку сложно.

Хозяева любезно предоставили нам все необходимое.

Перед тем как зайти в свои временные апартаменты, я еще раз вместе с Ширяевым и Гранье обошел захваченные укрепления.

Жан-Жак, по собственной инициативе принявший участие в нашей авантюре, непрерывно возмущался качеством курляндской артиллерии. Бывшие с ним артиллеристы уже проворно готовили заряды к пушкам, для чего измерили калибры, достали где-то материю и даже мобилизовали женскую прислугу, дабы она сшила мешки под порох. Заряжать по старинке, отмеряя порох совком, питомцам Гранье не хотелось.

Солдаты – самые приспособленные люди на земле. Не имея своего постоянного пристанища, они чувствуют себя дома везде, куда забрасывает прихотливая военная судьба. Одни егеря несли службу на стенах, другие деловито готовили ранний завтрак, а кое-кто уже спал, словно Митава – исконно русский город и опасаться тут некого и незачем.

– А ведь наступает оттепель, – заметил я.

Ветер с моря сулил преждевременную весну и таяние льдов и снегов.

– Что? – не сразу понял Григорий. Он-то никогда не был связан с Прибалтикой.

– Обычное дело в здешних краях. Скоро все потечет и превратится в грязь… – И тут я представил себе сказанное.

Ноздреватый непроходимый лед, поля, где грязь и вода перемешаны с остатками снега. Ни пройти, ни проехать. Осталось решить, кому от этого будет хуже.

Плакали наши лыжи, но и противник лишится всех возможностей для маневра. Еще вопрос – сможет ли он переправиться обратно на этот берег Даугавы или так и вынужден будет остаться на «нашей» стороне? Если же переправятся, то в какую сторону пойдут? Здешние укрепления не слишком серьезные. Пусть у шведо-саксонцев нет осадной артиллерии, но и Митава – не Рига.

Я не гадал. Бесполезное занятие. Алексашка вместе с пехотой и драгунами продолжал заниматься прежним делом – догонял партии неприятеля, легкомысленно отправившиеся на поиск съестного. Но при мне были казаки старого знакомца Лукича, и сейчас эти дети степей вели разведку на широком фронте.

Многое о казаках можно сказать плохого. Высокий уровень индивидуальной подготовки соседствует с весьма посредственным общим. В одиночку большинство донцов справятся чуть ли не с любым противником, но казачий полк никогда не одолеет в открытом бою шведский драгунский. Последние действуют как единое целое, казаки же всегда немного сами по себе. Они не ведали целенаправленной воинской муштры, а ее придумали отнюдь не для того, чтобы унизить солдата или сделать его жизнь несносной. Но есть воин, и есть подразделение.