Командорские острова
Шрифт:
– Предложение? – красноречиво хмыкнул Петр.
Его настроение улучшалось на глазах. Корабли что? Сгорели эти, летом построим новые. Не последний день живем.
– Проект договора, – без тени смущения уточнил Кабанов.
– Ох, пороть тебя некому! – качнул головой царь.
– Так ведь и не за что, – улыбнулся Командор.
– Ох плут! Ну и плут! – Но в голосе осуждения не было. – Не слишком много на себя берешь?
– Только то, что в данный момент необходимо.
– Вы видели? – Петр обвел остальных соратников красноречивым взглядом. – Вот послал Бог помощничка! У одних
– Подписать, что же еще? – в полном молчании присутствующих сказал Командор.
И деловито пошел за стоявшим на соседнем столе чернильным прибором.
– Ох, пороть тебя некому! – повторил Петр.
Надо же что-то сказать!
Часть четвертая
Командорские острова
27. Флейшман. Историческое событие
Скляева мне удалось отстоять. Петр напрасно пытался привлечь лучшего из русских корабельных мастеров к спешному воссозданию Балтийского флота. Я сумел убедить царя, что тут он намного нужнее. Да и сам Скляев хотел остаться в Воронеже. В Риге он был бы одним из многих, здесь был первым. Причем не по мастерству, а по той работе, которой сейчас занимался. Вернее, которую уже заканчивал.
Может, итог трудов мало походил на красавца. По сравнению с парусниками, каждая линия которых казалась совершенной, новое творение было несколько неуклюжим, смахивающим на… Даже не знаю, с чем можно его сравнить. Гораздо важнее, что за его потомками было будущее, потому наше отношение к этому чуду было особенным.
Дела не позволяли мне находиться в Воронеже постоянно. Заказов на производстве была масса. Просили свои, и казна, и частные лица для вновь сооружаемых фабрик. Просили англичане и враждебные им французы. Просили все, а опытных рабочих рук не хватало. Хорошо хоть, приближался выпуск ремесленной школы, и были все основания расширить следующий набор.
В простом народе рабочие профессии становились престижными. Многие горожане стремились пристроить своих отпрысков к новому делу, потому в учениках недостатка не ожидалось.
Каюсь: помимо уже открытых производств я спешно устраивал еще одну ткацкую мануфактуру. Все мундирное сукно сегодня покупалось за границей, главным образом в Голландии и Англии. Если не считать ту его часть, которую поставлял я. Потому дело было крайне выгодным. К тому же помимо армии существовало многочисленное гражданское население. Понятно, простому крестьянину моя продукция будет пока не по карману, да и не по потребностям, если уж говорить честно. А вот всевозможные дворяне, купцы, а затем, даст бог, и ремесленники, пожалуй, будут от нее в восторге.
Моя Леночка тоже решила внести вклад в общее дело. Фантазия у нее по части фасонов оказалась богатой, и теперь в придачу к фабрике пришлось планировать ателье. В перспективе маячило еще одно производство – готового платья для простого народа.
А что? Почему законодателем мод должна быть Франция? Чем хуже Россия? Тут главное – начать, а потом работать не покладая рук, сочетая труд с умелой рекламой.
Если рабочие трудились по десять часов в день –
В Воронеж мне удалось выбраться лишь дважды. И оба раза – буквально на пару дней. С моей загруженностью и это много. Но на испытания не прибыть я уже не мог.
И не только я. Прямиком из действующей армии явились Петр, Командор, царевич Алексей и Меншиков.
В последнее время боевые действия велись на территории Польши. Даже не столько велись, сколько плелись. Войска беспрестанно маневрировали, однако в крупные бои не вступали, ограничиваясь мелкими непрерывными стычками. А уж в них удача гораздо чаще оказывалась на нашей стороне.
Ярцев и Ардылов были здесь почти все время строительства. Один – на правах будущего капитана-наставника, другой – как наш флагманский механик.
Петр самолично излазил весь корабль. Побывал в машинном отделении, осмотрел топки, тщательнейшим образом исследовал корпус. И постоянно спрашивал то одно, то другое.
Впрочем, сын по любознательности мало уступал своему отцу. Работать руками он не очень любил, это верно, но с чисто теоретической точки зрения интересовался многим. В итоге кто как, а я откровенно устал отвечать на бесконечные вопросы.
Но вот закончился наполненный хлопотами бесконечный день, прошла полубессонная ночь и наступило долгожданное утро.
Яркое, словно на заказ, солнце осветило первую, самую красочную и сочную зелень, широко разлившийся благодаря паводку Дон, золотые купола городских церквей, толпы работающих или праздно шатающихся людей на берегу…
Хорошо, что я привык на подсознательном уровне относиться к свинине как к некошерному продукту. Любого правоверного хохла хватил бы кондратий от одного лишь количества сала, потребного на спуск корабля. Другого вида смазки пока не изобрели, да и в нашем перечне дел новшеств тут не предусматривалось.
Петр самолично обрубил один из канатов. Свита с готовностью заработала топорами. Даже на мою долю пришлась пара ударов по натянутой толстой веревке.
И – свершилось. Полноватый корпус с дополнительными утолщениями гребных колес и высокими «парусными» мачтами сошел в воду. Поднятая им волна качнула выстроившиеся на Дону лодки и пару новых галер. Торжественно бухнула пушка. Упали в воду якоря. Послышались восторженные крики зрителей.
Пароход, крещенный в честь покровителя моряков «Святым Николаем», обосновался в своей стихии.
Теперь предстояло главное. Хотя все вроде было испытано, но все-таки…
Всевозможные проверки заняли еще несколько часов. Наконец кочегары развели пары. Заработала машина. Гребные колеса стронулись с места, ударили по воде в первый раз. И пароход пошел. Медленно, пока Ярцев приспосабливался к новому кораблю, но затем все увереннее и увереннее.
Вот он развернулся против течения. Звучно били по воде спицы колес. Шел черный дым из высокой трубы. Какое-то время пароход едва выгребал, оставаясь на одном месте, но затем, к вящему восторгу публики, берега стронулись для нас, поплыли назад.