Командующий фронтом
Шрифт:
Леночка стыдливо взяла деньги и, зажав их в руке, стала спускаться с паровоза. Подбежав к Ольге Андреевне, она объяснила, что той надо сделать.
— Прощайте, тетя Оля! — сказала она, довольная тем, что тетю удалось устроить.
— До свидания, доченька! — ответила Ольга Андреевна и, обняв ее за худенькие плечи, притянула к себе и крепко поцеловала. — Спасибо, милая, и папе спасибо!
Пелагея, сестра Марфы Лукьяновны, весь день сидела у окна и, откусывая нитку, отчего в ее передних зубах образовалась щербинка, шила. В ее комнате стояла деревянная
Невысокого роста, с ясными, чуть припухшими глазами, Пелагея Лукьяновна жила в своем домишке на отшибе, сторонилась людей и сама на себя работала.
У нее и поселила Марфа казака со своим дружком.
Днем Лазо со Степаном бродили по тайге, а ночью, приблизившись к дому Пелагеи, долго озирались. Первым в дом входил Степан, а через несколько минут в морозном воздухе проплывал тоненький, как звук металлической струны, свист — по этому сигналу входил и Лазо.
Пелагея Лукьяновна ни о чем их не расспрашивала, и Лазо это нравилось. На столе их дожидался чугунок с горячим картофелем и две кружки чая. Еще в первый день Безуглов сговорился с Пелагеей: «Когда ночью будем возвращаться из тайги, приготовь нам чего-нибудь, а мы тебя в будущем году отблагодарим по-царски». Лазо и Степан ели, не зажигая огня, стелили на полу свои тулупы и засыпали до рассвета. А чуть свет — уходили обратно в тайгу.
Безуглов ходил в разведку один, и все безуспешно. Чтобы замести следы, он договорился с Пелагеей Лукьяновной — если про него спросит Марфа, то сказать: «Ушел в тайгу и не вернулся». Лазо занимала лишь одна мысль: как уехать из Рухлова в большой город. Ему хотелось вернуться в Читу либо в Иркутск и там связаться с подпольным комитетом партии. Но для этого нужно было раздобыть подложный паспорт, сбрить бороду, усы и рискнуть пробраться в железнодорожный вагон. Труднее всего было заполучить паспорт, помочь мог только близкий человек, имевший доступ в полицию.
Возвращаясь как-то темным вечером из тайги, Лазо и Безуглов услышали шаги и притаились за лабазом, стоявшим близ поселкового базара. Мимо прошли мужчина с женщиной. Мужчина, как показалось Лазо, заметил их, но не подал виду и зашагал быстрей, увлекая за собой спутницу.
Над станцией, где небо было землисто-черным, поднимался двурогий молодой месяц.
Дома Лазо был в этот вечер молчалив. Молчал и Степан. Укладываясь спать, он не выдержал и сказал:
— Когда прятались за лабазом и прошли те двое, хотел крикнуть: «Олюшка!»
В тишине раздался тяжелый вздох Лазо:
— Видно, погибла Олюшка…
— Рано убиваешься, Сергей Георгич, может, она таится, как мы.
— Ты так думаешь?
— Беспременно.
Лазо приятно было слушать Степана, он даже попытался уверить себя, что повстречавшаяся им женщина в белом полушалке была такого же роста, как Ольга, и он спокойно заснул, подложив руку под щеку.
Ольга приехала в Рухлово
— Сама не найдешь, я тебя маленечко провожу.
Они прошли шагов двести, и женщина показала на старую, покосившуюся хибарку.
— Вот тут, — и ушла, бренча дужкой ведра.
Агеев оказался дома. Он спал, и Никитина, худая и сутулая женщина, не хотела его будить. «Двое суток не спал, — оправдывалась она, — придешь в другой раз». Под конец Ольга ее уломала. Никитина отдернула ситцевую занавеску, за которой спал Агеев, и тихо позвала:
— Степан Степанович!
Агеев спросонья промычал:
— Неужто на дежурство?..
— Вас какая-то барышня спрашивает.
С Агеева сон будто рукой сняло. Он вскочил и, приглаживая растрепавшиеся волосы, вышел из-за занавески с припухшими веками и сразу узнал при свете лампы Ольгу Андреевну.
— Во сне я вас вижу или наяву? — спросил он, придя в себя. — Ущипните, бога ради.
— Это я, Агеюшка!
Ольга Андреевна назвала его так потому, что знала только фамилию, но не знала имени, а хотелось сказать этому преданному человеку ласковое. Агеев, не обратив внимания на необычное обращение, несказанно обрадовался тому, что жене Лазо удалось вырваться из рук японцев и семеновцев.
— Убежали?
— Отпустили.
— А где он?
Ольга Андреевна поняла, о ком спросил Агеев, но сделала вид, что не расслышала, и, поглядывая на Никитину, сказала:
— Хотела посоветоваться с вами.
— Присядьте, Ольга Андреевна, — предложил Агеев и, пододвинув ей стул, уселся сам. Повернувшись к Никитиной, он застенчиво спросил:
— Нельзя ли, Екатерина Ниловна, чайку согреть, напоить жену моего товарища, да и сам я не прочь.
Хозяйка нехотя вышла в сени. Воспользовавшись ее отсутствием, Ольга Андреевна быстро заговорила:
— Меня отпустили, но потом опомнились и стали разыскивать. Помогла мне уехать Леночка, дочь Гука. Не будь ее, не знаю, что было бы.
— Спать будете здесь, — перебил Агеев. — Хозяйка хорошая, не выдаст, сын ее в Красной Армии. Где главком?
— В тайге.
— Это правда?
— Почему вы мне не верите? — По лицу Ольги пробежал заметный испуг, и она задрожала мелкой дрожью, словно от сильного возбуждения. — Быть может, вы что-нибудь знаете?
Агеев замялся и пробормотал что-то невнятное, но Ольга, сняв с головы полушалок, решительно спросила:
— Вы остались таким, каким были?
— Умру таким.
— Тогда говорите, что знаете. Ведь он в тайге дожидается меня.
— Давно вы оттуда? — спросил Агеев.
— В пятницу второй месяц пошел, а нынче понедельник.
— Видите ли, в чем дело, Ольга Андреевна. Я познакомился здесь с одним казаком из Аргунского полка. По правде сказать, сам он ко мне пристал…
— Как его фамилия? — спросила Ольга.
— Иннокентий Стахеев.
— Стахеев, — повторила задумчиво Ольга, — не помню такого.