Комбат в западне
Шрифт:
— Ты мне про тупость «новых русских» не рассказывай. Они только прикидываются простачками, а в уме считают почище макинтоша.
— Чего-чего? — не понял Шеришевский.
— Лучше компьютера считают.
— А, да, да, — согласился коллекционер-посредник. — Так что ему сказать?
— Погоди, подумаю.
Вадим Семенович уже знал о Рублеве. Верные люди уже трижды за сегодняшний день ставили его в известность о появлении какого-то лоха из Якутии с огромными деньгами, желающего купить что-нибудь
Ведь все-таки Комбат напустил пыли изрядно, и вся Москва, вернее, вся антикварная Москва уже о нем знала. Но все, что не предлагалось, якутского бизнесмена — Рублева не устраивало напрочь.
— Знаешь что…
— Что? — спросил Станислав Борисович.
— Давай сделаем так. Ты с ним встреться. Сейчас кто-нибудь из моих ребят привезет кусок «Янтарной комнаты» — ту панель. Ты ему ее покажешь и скажешь, что ее в принципе можно купить, но стоит она…
— Сколько называть? — опередил Чурбакова Шеришевский.
— Если он согласится, заинтересуется, то о цене буду говорить я.
— А мои какие проценты?
— Не бойся, не обижу. По-моему, ты не беден?
— Да, благодаря вам, Вадим Семенович.
— Ладно, не прибедняйся. Я вас, евреев, насквозь вижу. Небось, где-нибудь за рубежом солидный счет?
— Что вы, что вы! Все на коллекции уходит.
— Коллекция у тебя, конечно, пустячная, правда, я в этом не понимаю.
— Конечно, такого, как у вас, у меня нет. Да и вообще ни у кого такого нет, — польстил Чурбакову Шеришевский.
— Да, ты правду говоришь. Словом, сейчас тебе Свиридов привезет кусок «Янтарной комнаты» и ты поговори со своим «новым русским», может ему понравится.
— Такое всем нравится.
— Вот и хорошо.
Положив трубку, переведя дыхание и допив коньяк из бокала, Шеришевский вытер пот с бледного лба, вновь набрал воздуха и позвонил Пигулевскому.
— Слушай, Дмитрий Исакович, есть у меня кое-что.
— Что именно?
— А вот этого я тебе не скажу, хоть ты мой старинный приятель. Для интерьера штучка, целую комнату можно ей обделать по богатому. Привози его ко мне, завтра я весь день дома, жду, уладим.
— А мои проценты?
— Не обижу, — ответил Шеришевский той же фразой, которую услышал от Чурбакова.
— Ну и хорошо, — сказал Пигулевский и в свою очередь набрал номер Бориса Ивановича Рублева и имел с ним короткий разговор.
В назначенное время Комбат и его охрана подъезжали к отелю «Метрополь».
— Как и прежде, вы ничего не говорите, все решаю я, — предупредил своих парней Борис Иванович. — И на всякий случай будьте настороже, хотя этот мужик-антиквар не очень похож на бандита.
— Скажете, тоже, — заметил Альтов, — все они не похожи на бандитов. За счет этого и живут. Продают свою пристойную внешность,
— Дурят, но не убивают.
— Это.., не скажите. Убить можно и чужими руками.
Пигулевский появился у машины, едва джип въехал на платную стоянку.
— А вот и наш проводник, — Комбат опустил стекло и протянул руку. — Здорово, Исакович! — сказал он, оглядывая Пигулевского с ног до головы. — Ладненький у тебя плащик, где покупал? Я тоже такой хочу.
— Что вы, что вы! Если хотите, могу устроить по оптовой цене, без накруток.
— Нет, не хочу, — поморщился Комбат, — мне подкладка не нравится. Да и холодно у нас в таких плащиках ходить, разве что его соболем подбить, вот тогда ничего будет. Садись, Исакович, потолкуем.
— Нам уже ехать надо.
— Как ехать? — напрягся Комбат, словно не ожидал подобного поворота.
— У меня есть один знакомый, известный коллекционер. Он свою вещь из рук ни за что не выпустит.
— Тогда, если не выпустит, зачем мы к нему едем?
— Не выпустит, пока деньги не увидит.
— Ну, деньги-то мы ему покажем, — пробурчал Комбат, похлопывая себя по нагрудному карману. — Что же такое он хочет мне вдуть?
— Я и сам только догадываться могу, но что-то чрезвычайное, чего ни у кого нет. Дешевкой он не торгует.
— Это хорошо. Хотя сомневаюсь. Ну ладно, поехали.
Говори, Исакович, куда рулить. Если что плохое, назад — пешком потопаешь.
— Хорошо, — согласился Пигулевский, он себя чувствовал неуютно в окружении этих людей, больше похожих на громил, нежели на бизнесменов. И представил, если они не застанут Шеришевского дома, то его могут просто-напросто спустить пинками с лестницы и забросить в кусты.
Но Шеришевский оказался на месте — маячил в окне. Комбат посмотрел на дом, где была квартира коллекционера, причмокнул языком:
— А вот здесь неплохо было бы площадку выкупить и сделать квартиру. Слушай, Исакович, ты случайно не знаешь сколько бы она могла стоить?
— Я думаю, квартиры здесь дорогие, все-таки центр.
Потолки высокие. Тысяч под триста будет.
— Фигня, — Рублев сказал это так неопределенно, что Пигулевский не понял о чем собственно речь: то ли о квартирах, то ли о деньгах.
— Тысяч триста говорю, Борис Иванович.
— Чего так дешево? Скидка — клопы и тараканы в доме водятся?
— Кому дешево, а как мне, такие деньги и не снились.
— Тебе не снились, а мне надоели, — сказал Комбат.
Джип подкатил прямо к подъезду, заехав широкими колесами на бордюр.
— Здесь, что ли? На каком этаже?
— В доме лифт есть.
— А мне все равно. Я могу и пешком, не гордый.
— Этаж второй, — сказал Пигулевский.
— Ну, пойдем, ребята!