Комбат в западне
Шрифт:
Чурбаков нервничал. Отсюда, из-под земли, не представлялось возможным связаться с охранниками, ведущими поиски. Для этого следовало выбраться наверх, только тогда рация вновь становилась нужной вещью, а не игрушкой.
Вадим Семенович уже давно собирался оборудовать ряд ретрансляторов в тоннеле и вывести антенну наружу, но каждый раз откладывал, будучи искренне убежденным в том, что еще пара жертв — и он ликвидирует концлагерь. Но жадность брала свое. Вновь и вновь тут появлялись пленники.
«С Рублевым придется
Схватив Свиридова за горло, он принялся его душить, выпучив глаза от натуги. При этом Попович не переставал визжать и выкрикивал:
— Сдохнешь! От щекотки сдохнешь!
Бородин растерялся всего на несколько секунд, выхватил из кармана электрошоке? и разрядил его в Поповича. Тот дернулся и стал оседать. Но при этом пальцы его продолжали сжимать шею Свиридова, который уже начинал задыхаться. Освободившись от мертвой хватки сумасшедшего бизнесмена, Свиридов постоял секунд десять, растирая красные пятна на шее, затем, покачав головой, сказал:
— Зря ты так, — и шагнул к клетке. — Сережа, багор! Я этого так не оставлю.
— Он все равно сейчас ничего не чувствует, — но тем не менее, Бородин багор подал. — Смотри, Паша, не повреди его сильно. Жалко, юродивый все-таки.
Чурбаков устал за сегодняшний день. Легкое алкогольное опьянение уже прошло и напоминало о себе лишь пульсирующей болью в висках.
— Вы тут разбирайтесь, ребята, а я пойду. Но только никакой самодеятельности, — Чурбаков скрылся за железными воротами.
Пройдя по извилистому каменному коридору, он оказался в выработке с простым деревянным столом, где для него всегда стояла водка. Никто из охранников не рисковал притрагиваться к ней, поскольку знал — это лично для Вадима Семеновича.
А Свиридов тем временем продолжал терзать крюком багра бесчувственное тело Поповича.
— Остановись, — пытался образумить его Бородин, — придет в себя мы его плясать заставим.
— Скотина! Пользы от него никакой. Этот Попович — выкрученная тряпка, больше ни капли из него не выжмешь.
— Выдавим, — Бородин хватал Свиридова за руки.
— Да я ему сейчас крюк между ребер просуну!
— Не трогай, уймись!
Попович пришел в себя от резкого укола багром в бок, причем это произошло так, что Свиридов даже не успел среагировать. Лишь только открыв глаза, Попович тут же ухватился руками за багор и стал тянуть его на себя.
— Ловкий стал, как животное! — с удивлением и одновременно с тем с восхищением пробормотал Свиридов, подтаскивая вместе с багром Поповича к прутьям клетки. — А ну, подонок, посмотри мне в глаза!
Попович
— Виноват, товарищ начальник, виноват, не удержался. Не знал, что вы щекотки боитесь.
— Так значит, ты убить меня хотел?
— А как же еще! Или вы меня убьете, или я вас.
Бородин со Свиридовым переглянулись:
— Точно с ума сошел! Ты лучше деньги нам все отдай, тогда мы тебя выпустим. Поедешь отдыхать — на пляже, у моря лежать будешь.
Даже у Свиридова и у того злость на Поповича прошла. Он видел перед собой вконец спятившего человека, который может за пару минут перейти от агрессии к безмятежности.
— Море, — мечтательно протянул Попович и по-волчьи завыл, глядя на ярко горевший прожектор под сводом выработки и тут же продолжил логический ряд. — Пляж, бабы, водка, вино." — и затем, растянув опухшие губы, добавил самое заветное для себя сейчас слово. — Хлеб…
— И хлеба будет вдоволь.
Все остальные узники боялись встревать в разговор.
И вот когда Попович выглядел счастливым, как невеста за день до свадьбы, Свиридов резким движением схватил его за редкие волосы и, не давая двигаться, принялся бить в лицо.
— Вот тебе, сука, море! Вот тебе, сука, бабы! Вот тебе хлеб! Нажрись своей кровью!
Попович не сопротивлялся, только ойкал.
Бородин обхватил Свиридова сзади и оттащил от клетки. В руках у Паши остался грязный клок волос с головы Поповича.
Бизнесмен сел на корточки в камере и принялся плакать, растирая чисто по-детски слезы — кулаками, слезы, смешанные с кровью.
— Все они уроды! Ты только посмотри, Серега! — Свиридов вырвался и стал на возвышении посреди выработки. — Они свободы не хотят, готовы гнить под землей лишь бы деньги свои сраные не отдать. Отдавайте деньги и выходите на волю. Что, слабо?
И тут Бородин показал рукой на клетку, куда они затащили Комбата.
— Смотри-ка, по-моему, в себя приходит. Сейчас повеселимся.
Глава 15
Никто из местных жителей не знал сколько лет этому высокому нескладному мужчине. Но все к нему привыкли и без него на побережье чего-то не хватало бы.
Его знали военные моряки и рыбаки, и собирателя янтаря и все остальные — водители рейсовых автобусов, электричек, грузовиков и такси. Хотя на такси этот мужчина никогда и не ездил.
Ему могло быть как сорок, так и семьдесят — словом, он имел неопределенный возраст. Почти всегда, почти в любое время года его можно было видеть на побережье у воды. Ходил с палкой в руках, ковырялся в песке, в гальке, отыскивал кусочки янтаря, складывал их в грязный рюкзак с многочисленными карманами. Сразу расфасовывал янтарь: одни кусочки клал в большой карман, другие ссыпал прямо в рюкзак. Там у него хранились почти все его личные вещи.