Комбат
Шрифт:
– Но ведь можно жить и на гражданке, Юра?
– Как? Как жить после того, как предашь тех, кто надеялся на тебя, кто не сомневался в тебе? Нет, Катюша, извини, этого не будет. И как тебе подобное могло прийти в голову? Разве я дал повод считать себя подлецом?
Екатерина прижалась к мужу:
– Прости меня! Ты самый сильный, самый лучший. Я так люблю тебя. И не хочу потерять. Господи, ну почему, как только подарил счастье, ты отнимаешь его у нас!
– Катенька! Никто ни у кого не отнимает. Все будет хорошо. Выполним задачу, вернемся. Ты только
– Конечно, я буду ждать. В этом не сомневайся. Но я не хочу, чтобы ты ехал в эту Чечню!
На ее глазах выступили слезы.
– Ну что ты, родная, не надо. Не расстраивайся. Не надо плакать.
– Извини!
Катя вытерла слезы. Из-за дома вышел Лихолетов. Поздоровался с женой друга:
– Привет, Катюш! А что такая невеселая? Узнала, что в Чечню мужа отправляют? Так не его одного. Меня тоже. И Раневича, и всех остальных офицеров. Я вот супруге сказал, она ничего. Что поделать, раз муж военный? Раньше надо было думать, за кого замуж выходишь. Так что не волнуйся. Стрельцов у нас везунчик. Кто-кто, а уж он обязательно вернется. Да мы все вернемся. Подумаешь, какую-то банду придушить! Придушим, не успеют свое «Аллах акбар» крикнуть.
Екатерина улыбнулась и тут заметила две бутылки под полевой курткой Лихолетова:
– А что у тебя за пазухой? Водка?
– Лекарство, Катюша! Настойка для успокоения нервов. У нас их потрепать в полку желающих много наберется. Вот и приходится иногда принимать микстуру. Но я пойду, не буду мешать вам.
Стрельцов кивнул:
– Иди, Сережа! На поверке встретимся.
Стрельцов и Катя гуляли по городку до половины десятого. Катя не хотела уходить, но взводному надо было в часть. Он проводил жену до остановки, посадил на автобус и вернулся в батальон, где его ждал Лихолетов.
– Ну ты чего? Никак расстаться с женой не мог?
– Представь себе, не мог. Не прогонять же ее было…
– Да, тяжело ей придется. Ждать тоже надо уметь. Но ничего, все со временем устаканится, и мы обязательно погуляем на дне рождения твоего сына.
Стрельцов улыбнулся:
– Почему сына? А если родится дочь?
– Ну, тогда на дне рождения дочери. Большой разницы не вижу.
– Ты возьми сумку к себе, Серега! Там продукты. Ужин остывший. Перекусим после поверки, а то что-то жрать хочется.
– А я бы стакан залудил. С преогромным удовольствием.
– Успеешь! Ты сколько водки взял?
– Три пузыря!
– Не много?
– В самый раз! Гротов подойдет, на троих три поллитровки самое то. Хуже нет, когда недобор получается. Берешь еще, пьешь, а потом врубаешься, что все, перебор. И на автопилот. До кровати.
– Ладно! Пора бы и строиться.
И, словно услышав старшего лейтенанта, дежурный по 7-й роте, расположенной на первом этаже трехэтажной казармы, прокричал:
– Внимание, рота, выходи строиться на вечернюю прогулку!
Ему вторили дежурные по 8-й и 9-й ротам. Но сегодня обошлись без прогулки.
Комбат
Офицеры развели подчиненных по подразделениям, проконтролировали отбой. В 22.3 °Cтрельцов прошел в каптерку 7-й роты, там его уже ждали Лихолетов и Гротов. Они накрывали стол, выставляя закуску из сумки, принесенной Екатериной.
– Больше никого не будет? – спросил Стрельцов.
– Нет, – ответил Лихолетов. – Ротного и его зама комбат отпустил домой, старшина отказался. Митрин у нас болеет поутру с похмелья страшно. А у него дел много. И хотел выпить, но отказался. Так что втроем посидим. И тихо!
Старший лейтенант Гротов, самый молодой из офицеров, усмехнулся:
– Если получится тихо. Что-то я не помню, когда пьянки заканчивались спокойно.
Лихолетов повысил голос:
– Сегодня она закончится тихо. А если ты, молодой да горячий, поднимешь шум, то я успокою. Как старший товарищ, по-дружески!
– Понял! Ну что, закусон готов, открываем пузырь?
– Сходи сначала посмотри, что в роте, у дежурного узнай, где комбат, замполит. Давай. И предупреди сержанта, чтобы знак подал в случае шухера, понял?
– Понял!
Гротов вышел из каптерки, обошел подразделение. Дежурный сообщил, что комбат вместе с женой находятся у себя в кабинете. Заместители недавно проверили несение службы внутренним нарядом и также прошли в штаб, зампотех – в техническую часть. Старший лейтенант проинструктировал дежурного, чтобы передал сигнал в каптерку, если кто-нибудь из начальства вновь решит проверить роту. Сержант улыбнулся:
– Передам, товарищ старший лейтенант. А вы что, бухать будете?
– Чего?!! Какое бухалово, одурел? В картишки перекинемся. И вообще, что за вопросы? Оборзел ты, сержант!
– Не беспокойтесь, у нас пацаны с понятием. Отдыхайте спокойно.
Гротов вернулся в каптерку. Открыл бутылку, разлил водку по кружкам. Офицеры выпили. Первая пустая бутылка легла в мусорное ведро. Перекусив, закурили, открыв форточку. За разговорами о предстоящей командировке время пролетело быстро. Три бутылки усидели до двух часов. В три разошлись, каждый в свое подразделение.
А в 6.00 дежурные объявили подъем и построение личного состава на утреннюю физическую зарядку. После завтрака офицеры развели личный состав по местам проведения подготовительных мероприятий по плану действий батальона. В 15.00 командир полка с заместителями провели смотр техники, а в 17.00 прошел строевой смотр. В 18.0 °Cеребрянников вызвал к себе Голубятникова. Комбат задержался в штабе полка недолго и, вернувшись в батальон, объявил совещание офицеров и прапорщиков. Находящийся на казарменном положении командный состав собрался в течение десяти минут в зале совещаний. Подполковник Голубятников обратился к подчиненным: