Комендант Санта-Барбары
Шрифт:
– Однако… – покачал головой немолодой техасец. Посмотрел на Панфилова, на Лиен и снова покачал головой. – Похоже, ребята, это у вас семейное. Молодцы, что сказать… Но тренировки не забрасывайте, жду вас с удовольствием. А тебя, Лиен, надо в школьную команду по стрельбе. Утрешь нос парням, будешь обеспечена ухажерами. – И инструктор Тэд Ли засмеялся.
В Аламо, кроме Стрелкового клуба, на стрельбище которого в любое время суток шла пальба, было несколько небольших частных тиров, и Панфиловы занимались в одном из таких у Тэда. Спокойнее, по крайней мере. Да и неподалеку, что тоже немаловажно по нынешней погоде.
Напялив на себя старую офицерскую
– Оль, ты чего это? – Ленька отодвинул девушку, включая фонарик и освещая моторный отсек «Сузуки-Джимни».
– Не заводится что-то. Вообще ничего не работает, Лень. – Девушка отодвинулась, посмотрела на Леньку. – Может, наладишь?
– Ты как, по колесу пинала? – Ленька поглядел на ошарашенную этим вопросом девушку и засмеялся. – Оль, тут автоэлектрик нужен и стенд. Давай оставим, ничего с твоей тачкой здесь не будет. Завтра утром вызовешь мастера, он заберет машину. Пошли, провожу.
Мужики в Аламо в сезон дождей передвигались исключительно пешком. На машинах могли ездить женщины, и то по определенным дорогам. Ну, где было более-менее нормальное покрытие.
– Лень, тогда помогай. – Ольга вытащила из салона увесистую сумку. – Я по такой погоде не дотащу.
– Ого! – Панфилов уважительно присвистнул, приняв полиэтиленовую сумку с тетрадями. – Ты что, постоянно такое таскаешь? Да уж, тяжек труд учительницы.
– Да нет, тут сочинения, а я проверить не успела. Дома за пару дней разберу. А насчет нашей работы, так ты не прав. Она сложная и непростая, но очень благодарная. По крайней мере, здесь. Знаешь, я, когда услышала про розги и телесные наказания, была шокирована. А когда на урок пришли мальчишки и девчонки с пистолетами – перепугалась в душе до жути. Но ребятишки оказались потрясающе вежливы, стараются учиться. Видно, что они тянутся к знаниям. Вообще, все рассказы про реднеков и «быдло на пикапах», похоже, выдумки. – Ольга шла рядом с Леонидом, придерживая капюшон мокрого дождевика. Порывы ветра натягивали дождевик, обрисовывая порой детали ее фигуры. Очень и очень изящной фигуры, прямо скажем.
– Оль, а как ты пошла учительницей работать? – Ленька придержал поскользнувшуюся девушку под руку, помогая удержаться на ногах. – Я не думал, что из дворянских семей работают вообще и учителями в частности.
– Смеешься, да? – Благодарно кивнув, Ольга высвободила руку и поднялась на гулкий тротуар под навесом. – Да моя старшая сестра знать не знала и ведать не ведала, что у нас в предках дворяне, вплоть до самого развала Советского Союза. Точнее, до того, как стало понятно, что коммунизм рухнул окончательно. Тогда мне мать и устроила несколько лекций. А отец, как я подросла, провел пару экскурсий по нашим бывшим владениям. Только толку от этого, кроме как семейной гордости, нет никакой. – Ольга внезапно помрачнела. Помолчала и добавила: – Нет толку от старых имен, Лень, если их не поддерживает мощная семья. Так, пыль веков.
– Почему нет? – искренне удивился Ленька. – Я горжусь своей семьей, Оль. – Тут Леонид спустился с тротуара, снова попав под косой сильный дождь. Повернулся и подал руку девушке. – Ну да, мы не из дворян. Рабочие и крестьяне. Но честно служили и работали. Проблем не искали. Но и особо от них не бежали. Правда, от беды сбежать – это не очень доблестно, но иногда стоит. И тут не только во мне дело, хоть я и изувечил того ушлепка.
– Ну, тебе и собой гордиться можно, Лень, – улыбнулась Ольга, сворачивая на узкую улочку с глухими стенами. На удивленный взгляд Леонида она, смахнув с лица воду, сказала: – Тут ближе, с амбара ход есть. А то пришлось бы еще несколько кварталов крутить.
– Ну да, чернь с черного входа, – хмыкнул Леонид, переходя вслед за девушкой улицу.
– Леня, это ты зря, – открывая дверь и заходя в огромный амбар, сказала девушка. – Ты не чернь. Зря ты на себя наговариваешь.
– Да ладно, Оль. – Ленька поставил сумку с тетрадями на какой-то ларь. Настроение, до того бывшее отличным, резко испортилось. – Пойду я. Пока.
– Ленька, стой! Ты что, обиделся? – Ольга проскочила под рукой у парня и закрыла ему дверной проем. – Глупый! Очень глупый! Но красивый. – И погладила ладонью ему щеку. А потом, что-то решив про себя, шагнула к ошалевшему парню, отбрасывая капюшон дождевика на спину, обняла и нежно поцеловала.
Потом, чуть спустя.
– Лень, нет, не здесь. Стой, я же не сказала «нет, не будет». Лезь за мной сюда, на сеновал. – Ольга по лестнице забралась наверх, где в прессованных тюках хранилось сено. – Иди сюда, ко мне!
И не успел Леонид взлететь под крышу амбара, как его обняли за шею две сильные руки, а нежные губы в перерывах между поцелуями прошептали:
– Леня, я от тебя с первого дня таю. Но держалась до сегодня. Погоди, сама сниму, порвешь. Ох, любимый! – Девчонка выгнулась в руках Леньки, у которого от происходящего реально снесло крышу.
Потом было время, наполненное любовью и нежностью, и в конце концов парень и девушка без сил рухнули на Ленькин плащ, который он сумел сообразить бросить поверх душистого сена. И надо признать, этот кусок прорезиненного брезента здорово выручил, по крайней мере, спас от жестких сухих былинок девичье тело.
– Меня расплющили, вылюбили, подняли до седьмого неба и заставили делать много разных интересных вещей. – Оля лежала, прильнув к боку парня, и щекотала ему грудь травинкой. – И я себя от этого ощущаю ужасно счастливой. Интересные дела. И что ты дальше собираешься делать, Лень? Ну, после того как соблазнил дворянку?
– Насчет дворянки не знаю, а вот девчонке, в которую я влюбился – прямо сейчас готов сделать предложение руки и сердца. Ну, и всего прочего прилагающегося. – Панфилов приподнялся и поцеловал Ольгу. Поглядел в сияющие глаза и поцеловал еще раз, и еще. Но Ольга прервала домогательства, хоть и с большой неохотой.
– Лень, ты знаешь, такие предложения на сеновале не делают. Не потому, что я не готова принять их, нет. Но у меня есть отец и мать, и надо подготовить их к этому. Слава Богу, что они переболели этим дворянским синдромом, начавшимся во время перестройки. А то аристократы, елки зеленые. – Ольга начала торопливо одеваться. – Мы сюда из-за этого и попали, Лень. Отец захотел получить в свои права имения предков. Ну, всякие европейские суды и прочее. В результате пришлось, как ты говоришь, бежать от беды, не на тот хвост папаня наступил. Да серьезно так… хотя, ладно, тебе это точно не интересно.