Комендант Санта-Барбары
Шрифт:
Короче, весело жили.
— Если не сдадутся, что тогда? — Косоротов тоже взялся за бинокль.
— Тогда вторая ракета в самолеты, ты из граника тоже по ним отрабатываешь, из крупняков работаем по технике и валим отсель. Валим прямиком до дома, особо не задерживаясь. Хименес выведет гражданских, кто захочет уйти. А потом сюда если и вернемся, то в более серьезном составе. — Панфилов спрятал бинокль в чехол и отполз от гребня холма. Нет, располагались они по всем правилам, не на верхушке, а здорово ниже, да еще кустом прикрылись. Но все едино,
— Годится. Когда начинаем? — Косоротов тоже отполз, убирая оптику.
— Через двадцать минут. Солнышко как раз осветит все. Хорошая позиция, слепить не будет. Да еще выходы на нас. Правда, можно и в окна прыгать, но тут уж ничего не поделаешь. — Ленька встал на ноги, отряхиваясь. Показал большой палец занявшим позиции ученым и пошел к технике.
Машины, и «ивеко», и трофеи, стояли в полусотне метров. Ленька, шагая к ним, почувствовал легкий мандраж. Никогда еще он не участвовал в такой серьезной заварухе и тем более не командовал таким отрядом. Но все когда-то бывает впервые.
Роман и Тоха вернулись от Майкла, которому помогли установить пусковую для «TOW» и дотащить ракеты. Ромка, садясь в багги, показал Панфилову большой палец. Вообще, Климов оказался еще тот адреналинщик, и не скажешь, что обычный работяга.
— Оправился? — Ленька повернулся к Пахомычу, который, балансируя на одной ноге, орошал невысокий куст. У бандюка, кстати, Ленька по подъезду к Санта-Барбаре снова отобрал оружие и сковал руки. Точнее, стянул пластиковой стяжкой для кабелей. — Тогда садись, пристегну тебя.
— Не доверяешь? — бандюк усмехнулся, пытаясь усесться на низкое переднее сиденье. — Помог бы, а то я с ногой маюсь.
— Конечно нет. — Панфилов с треском затянул еще одну стяжку, присоединив Пахомыча к трубе ограждения, а потом помог ему усесться. — Мало ли, ты мужик горячий, попытаешься или у меня пистолет выхватить, или что еще. Придется тебя убивать, потом незапланированный бой вести. Уж лучше посидишь тишком-рядком и подождешь.
— Опасливый ты, — пожилой уголовник хмуро усмехнулся и проверил, насколько может подвигать руками. — А если вас кончат, а я так и буду сидеть, когда придут люди Юрлова.
— Юрлова… погоди, так его вроде Геннадием зовут? — удивился Ленька, заводя движок автомобиля.
— Ну да, одного, старшего брата, Геннадием. Он там, у Красного Ярла, за проходом, крутится. А Михайло Сергеич и его сынок — младшие. А ты откуда про старшего знаешь? — здорово удивился Пахомыч.
— Мир тесен, даже этот. Все, погнали! — Багги с ревом выскочил на гребень, после чего Ленька слегка сдал назад и перескочил на заднее сидение, к пулеметам. Ему Майкл все объяснил и растолковал, оказывается, спарку можно использовать и по одному «браунингу». В этом случае второй пулемет идет как бы запасным, ну или следующим. И не маясь с перезарядкой и сменой ствола можно спокойно выпускать по две ленты.
Справа и слева от Панфилова останавливались остальные машины, и экспедиционеры перескакивали за пулеметы. Маловато людей, приходится быть
А Ленька тем временем уже взял на прицел дальнюю вышку и выпустил короткую, пристрелочную очередь из трех патронов. Причем попал, сразу же. От тяжелых пуль в небольшой кабинке метнула красным и лохматым, видимым невооруженным глазом даже отсюда.
Хлопнули винтовки ученых, и пулеметчик на второй вышке рухнул, словно из-под него пол выдернули.
С грохотом ушла ракета, влетев в летную гостиницу между окон первого этажа и выметнув из окон пламя взрыва. А очереди из Mk19 уже рвали стены и окна выше.
Крупнокалиберные пулеметы били по ушам экспедиционеров, дырявили тяжелыми пулями стены домов, выносили окна. В одной из квартир в дому с гостиницей летчиков что-то нехило рвануло, да так, что кусок крыши из оцинковки вырвало и задрало. С окон первого этажа, куда влетела ракета, весело вырывалось пламя.
— Так, минутка тишины, — Ленька забросил нетронутую ленту в левый, неработавший «браунинг», рванул затвор. — А теперь мое сольное выступление. — И вытащил тяжелый громкоговоритель.
— Граждане бандиты! Внимание! Говорит офицер Русской Армии. Сдавайтесь и останетесь живы! Гарантируем честный суд с адвокатами! Даю на размышление две минуты! Через две минуты будете уничтожены! Повторяю — сдавайтесь! Отсчет пошел! — И Ленька включил запись с флешки, которую ему дал на время Тоха. Из репродуктора нежный женский голос начал обратный отсчет. — Сто двадцать секунд. Сто восемнадцать секунд. Сто шестнадцать секунд…
С северной окраины города, объезжая базу бандитов по широкой дуге, чтобы не попасться случайно под пулю, показались несколько старых грузовичков.
В общаге летунов что-то снова рвануло. Вообще, этот дом уверенно разгорался. Со второго этажа кто-то спрыгнул, спасаясь от пламени, и сейчас пытался отползти в сторону. Из среднего подъезда, с какой-то белой тряпкой в руках, вышло четверо. Точнее, шло трое, из них два человека тащили четвертого, у которого не было ноги.
Похоже, все скоро решится. Конечно, если бандиты не струсят, Ленька прикажет разнести самолеты и автомобили, и они отступят. Какие вооружения есть в домах, толком даже Пахомыч не знает, в оружейку у него доступа не было. Если там пара крупняков на пехотных треногах есть — это может быть очень неприятно.
— …Семьдесят две секунды. Семьдесят секунд. Шестьдесят восемь секунд. Шестьдесят шесть секунд… — Разносилось от багги Панфилова. Блин, ему самому зябко стало, контраст-то какой — пулеметный огонь, ракетный обстрел и голос, каким мужикам надо колыбельные петь, отсчитывающий секунды жизни и смерти.
— Всем внимание! По окончанию отсчета — огонь из «марк — девятнадцать» и ДШКМ, «браунинги» ждут. ПКМ и снайперы работают по своему усмотрению. Ракетная установка — приоритетная цель самолеты. Хиггинс, огонь только по моей команде! Конец связи. — Все, радиомолчание закончилось, Ленька отдал приказ в эфир по «ходи-болтайке».