Комендор

Стрельников Владимир Валериевич

Волна влепила в меня как хороший боксер, чуть даже приподняв, заставив захолонуть сердце. Да еще шлемофон сорвала и унесла куда-то. Но уже в следующую секунду я жестко брякнулся коленями об палубу. Карасина тоже устоял практически, даже лучше, чем я, его просто чуть двинуло по палубе.

— Давай, пошел! Тимка, обтягивай! — Я перекинул линь через стойку лееров и затянул петлю. Тимка с той сторону уперся, натянув линь, и мокрый как мышь боец, перебирая по пропилену руками, шустро перебрался за огородку барбета.

Корабль накренился, но волны пока не было, и я решился перебежать. Но не успел сделать и пары шагов, как вязки на ближайшей стопке снарядных

ящиков лопнули, и мне в грудь прилетело торцом сорвавшегося ящика. Выбило дыхание и сорвало с палубы, я с удивлением увидел пролетающие подо мной леера, потом меня жестоко приложило о борт, когда обтянувшийся страховочный конец решил поиграть мною как кистенем. А потом что-то звонко лопнуло, и я хлопнулся вниз, в холодное мартовское море.

Упав, я было погрузился, но спасжилет меня потянул вверх, и я, выгребая руками и молотя ногами, выскочил на поверхность. Разлепив глаза, я увидел, как на удаляющемся крейсере полыхнули прожектора и заорала громкоговорящая связь.

— Человек за бортом! Аварийным партиям на верхнюю палубу!

На поверхности моря заиграли прожектора со всех кораблей эскадры, шаря лучами по поверхности. А я несколькими гребками добрался до плавающего рядом ящика, вполне возможно, и того самого, что выбил меня за борт, и уцепился в него.

Луч с какого-то корабля, ослепив меня, проскочил было мимо и тут же вернулся. С соседнего парохода меня так же осветили прожекторами, и я уже, качаясь на волнах и периодически сплевывая воду, ждал, когда спустят баркас, как яркая, видимая даже сквозь свет прожекторов, полоса разрезала небо, и чудовищная вспышка вышибла меня из сознания.

За десять минут до этого…

Старый исследовательский блок крутился вокруг этой планеты уже больше сотни местных лет, отслеживая развитие цивилизации на ней. Бесстрастные приборы сканировали, снимали, слушали и писали, писали, писали, отправляя каждые сто оборотов планеты вокруг своей оси отчеты на планету-метрополию. Не сказать, чтобы там уж так интересовались одной из многих тысяч планет с разумными, но порядок превыше всего.

Сложнее всего для искусственных интеллектов исследовательского блока прошли последние четыре десятка лет. Цивилизация аборигенов галопировала в открытиях и исследованиях, вышла в околопланетное пространство, начало осторожное изучение своей звездной системы, все активнее интересовалось Вселенной и ее устройством, развивая средства космического слежения.

И уж конечно, местные государства интересовались спутниковыми группировками друг друга. Так что системы маскировки съедали немалую часть вычислительных и энергетических мощностей блока.

Блок старел, часть силовых щитов просела от нескольких столкновений с крупными метеоритами. Очередное столкновение стало фатальным, блок потерял двигатели и сошел с орбиты, с каждым витком все ближе устремляясь к планете.

Интеллект-штурман уже после второго витка рассчитал место приземления блока. Точнее, место столкновения. Вероятность уцелеть у аппаратуры блока не превышала один процент, по расчетам бортинженерного ИИ.

Два интеллекта-исследователя на третьем витке дали точные данные о вероятной гибели разумных на прибрежных территориях, так как блок падал в небольшое море внутри самого крупного континента. А на завершающем витке дали стопроцентную вероятность гибели четырех тысяч ста восьмидесяти трех разумных одного вида, находящихся на пятнадцати искусственных объектах, и трехсот пятнадцати разумных двух видов, находящихся

непосредственно в воде.

Эти данные были «переварены» главным ИИ блока, и тот, в соответствии с директивами метрополии об обязательном сохранении жизни разумных, распорядился перевести кинетическую энергию падения блока, оставшуюся энергию батарей и реакторов в пробой пространства и переброс разумных, находящихся в зоне падения в параллельный мир. Исследования этих миров не входили в обязанности главного искусственного интеллекта, но, как любопытное существо, он не мог пройти мимо такой темы, благо что блоки строились по одному стандарту, и аппаратура пробоя на всех блоках находилась. Другое дело, что пробой Мембраны требовал кратно больше энергии, чем просто межзвездные перемещения.

Заодно энергия падения блока и вероятного подрыва его реакторов и батарей переводилась в энергию пробоя, и единственное, что оставалось этому миру, так просто очень яркая вспышка, побочный эффект всех пробоев Мембраны.

Получившие команду штурман и бортинженер рассчитали момент выброса энергии и включили системы пробоя. Системы сработали штатно, перебросив механические устройства с разумными и просто разумных, находящихся в водной стихии. Из-за разности масс перенос прошел различно: корабли попали в один мир, а разумные вне кораблей — в другой. Сам блок относительно мягко приводнился в третьем.

Дождавшись, когда блок опустится на дно, главный ИИ отдал приказ выпустить оставшихся разведывательных дронов и начать ремонтные работы остальным. Приказа о прекращении исследований из метрополии не поступало.

09:18. 9 марта 1989 года. Вторник. Вашингтон. Округ Колумбия. Соединенные Штаты Америки. Овальный кабинет Белого дома

Несмотря на ранее утро, президент Рейган был собран, хмур и зол. Именно в таком порядке.

— Еще раз, адмирал, повторите, пожалуйста, — обратился он, усаживаясь в скрипнувшее кожаное кресло, к директору ЦРУ адмиралу Уэбстеру.

— Есть, сэр. Корабельная ударная группа русских, осуществившая массированные учебные пуски крылатых ракет большой дальности, исчезла, сэр. Предположительно, погибла под ударом астероида. — Адмирал поправил парочку оставшихся волос на лысине и продолжил: — Там сейчас жуткий переполох, сэр. Пропало пятнадцать кораблей, из них восемь крейсеров, три фрегата, два корвета, и два океанских буксира. Буксиры, собственно, изначально не входили в эту эскадру, только-только пришли на Черное море с Балтики и были приписаны к эскадре. Вот и пережидали шторм вместе с ними. В двенадцать часов двадцать две минуты по Гринвичу произошло падение астероида. В результате этого эскадра русских пропала с радаров и перестала наблюдаться со спутников.

— В Москве сейчас паника, Рональд. — Госсекретарь, Джеймс Бейкер, нервно дернул плечами. — Все войска приведены в повышенную боевую готовность, нам сейчас в сторону Советов лучше вообще не дышать. Горбачев в истерике, его военные и силовики, напротив, готовы стереть весь наш мир с лица земли. И плевать им на разрядку и перестройку. И на Горби им тоже плевать, они вполне могут снести его к чертовой матери.

— Сэр, нами тоже подняты по тревоге высшей категории все войска. — Адмирал Кроу, Председатель Комитета начальников штабов, поглядел на отстраненно задумавшегося и молчаливо передавшему право доклада Френка Карлучи, министра обороны. — Лучше перебдеть. У русских после такого вполне может снести крышу, сэр, так что стоит вам обратиться к нации.