Комфлота Бахирев

Царегородцев Борис Александрович

Глава 9. Захват Синопа

Я не мог оставаться в Севастополе после того, как операция по захвату Синопа, которую мы начали разрабатывать полтора месяца назад, была одобрена и вступила в завершающую фазу. Итак, сегодня почти весь флот находился в море, и большая его часть у побережья Турции. Я во главе первой оперативной группы прикрывал конвой с бойцами 117-й дивизии и первым батальоном 1-го Черноморского полка морской пехоты, шедшим из Крыма и состоящим из двадцати пяти судов. В Севастополе в повышенной готовности находилась 2-я оперативная группа вице-адмирала Новицкого, готовая в любой момент выйти в море в любом направлении. Операция началась два дня назад с погрузки войск в Крыму и Трапезунде, и вот два конвоя движутся к Синопу. Трапезунд покинули шестнадцать судов транспортной флотилии с 3-й пластунской бригадой и армянским батальоном на борту, их охраняли корабли контр-адмирала Саблина.

– Ваше

превосходительство, пришло сообщение от контр-адмирала Хоменко.

– Надеюсь, у него там все в порядке.

– Да, все в порядке. Передает, что корабли к району высадки подойдут через два часа, – доложил лейтенант Никишин.

Операция должна начаться в предрассветных сумерках, так что времени у него еще достаточно, подумал я. Нам самим-то еще идти не менее часа, а рассветать начнет через три часа. Как раз к этому моменту все суда подтянутся. Я мог не выходить в море, тут и без меня справились бы, но сидеть на берегу мне опостыло. «Гебен» носа не высовывает, знает, что обратно в пролив может не вернуться, а другого достойного противника у нас на Черном море нет. Вот поэтому я и сожалею, что дал согласие возглавить Черноморский флот. Все же на Балтике было веселее, там хоть пострелять приходилось, а тут одни десантные операции да стрельба по берегу и по всякой плавающей шушере, на которую и снаряда жалко.

И вот настал момент, все корабли собрались. На море стоял серый рассвет, когда первыми к берегу направились корабли огненной поддержки из Батумского отряда контрадмирала Римского-Корсакова. Броненосцы «Три святителя», «Ростислав» и канонерские лодки «Кубанец» и «Донец» уже не раз за последние полгода только тем и занимаются, что прикрывают десанты и обрабатывают береговые укрепления турок. «Пантелеймон» в этом деле еще новичок, но и его не раз привлекали при отражении июньского наступления турок на Трапезунд для стрельбы по берегу. Все береговые батареи и укрепления разведаны нашими авиаторами, которые многократно за последние два месяца тут побывали. Да и эсминцы, иногда проходя вдоль берега и обстреливая порт, вынуждали турок открывать ответный огонь. Так что местонахождение большинства батарей было известно.

Общее командование войсками десанта поручили генерал-майору Владимиру Владимировичу Лобачевскому, до этого он занимал должность начальника штаба 20-й пехотной дивизии 1-го Кавказского корпуса. Начальником штаба к нему назначили подполковника Александра Ивановича Верховского, который после боев за Трапезунд был переведен на должность начштаба в 1-й Черноморский полк. В данный момент они находились на броненосце «Ростислав» вместе с контр-адмиралом Хоменко – командующим кораблями транспортной флотилии. Там же находился и представитель нашего штаба, капитан первого ранга Вердеревский для согласования взаимодействия с кораблями поддержки.

Мы решили высаживать десант сразу в четырех местах. Один с северо-восточной стороны полуострова, на котором стоит город. Второй на южном берегу, третий на перешейке в самом узком месте, чтобы отрезать город от материка. Еще один десант мы высадили за мысом Инджебурун, возле селения Аянджык, в пятнадцати верстах западнее города, где расположены лагеря военнопленных.

И вот над морем раздались первые оглушительные залпы броненосцев. Турки не сразу открыли огонь, возможно, проспали наше появление, а возможно, просто выжидали, когда корабли подойдут ближе к берегу. Но вот заговорили и орудия с берега, когда к полуострову стали сразу с трех сторон подходить несколько транспортов со штурмовыми группами для захвата плацдарма, сформированными из пластунов 3-го и 4-го батальонов участников взятия Трапе-зунда и 1-го батальона морпехов. Это было их боевое крещение как морпехов, а для многих и первая высадка на вражеский берег под огнем. Такого сопротивления не было даже весной, когда наши брали Ризе и Трапезунд. Одно из наших судов дрейфовало с разбитой машиной и медленно погружалось кормой, к нему сразу устремились эсминцы и одно транспортное судно, чтобы снять оттуда десантников. Еще на одном судне что-то горело, и оно спешило к берегу, ища там спасение. Это отличилась турецкая батарея, установленная на самом восточном мысе. На ней сосредоточили огонь «Пантелеймон» и «Донец», но подавить пока не могли, хотя в районе батареи вздымались огромные султаны взрывов от двенадцатидюймовых снарядов с броненосца. Батарею на мысе Инджебурун подавили сравнительно легко, и там высадка проходила беспрепятственно. А вот эта огрызалась довольно болезненно.

– Иван Семенович, надо заставить замолчать эту батарею, – обратился я к Кузнецову.

– Будет исполнено, ваше превосходительство. Князь Урусов, подавить береговую батарею противника!

«Мария» подошла к берегу на минимально безопасное для нас расстояние, и после того, как получили с «Пантелеймона» данные о дистанции до батареи,

открыли огонь. Батарея замолчала после третьего залпа, когда там что-то взорвалось. И сразу же открылся безопасный участок берега, где можно было высаживать десант.

– Передать контр-адмиралу Хоменко: направить на этот участок часть судов с десантом.

Вскоре к берегу стали подходить сразу несколько кораблей, и после того, как они пристали, на берег стали высаживаться солдаты 117-й дивизии. В других местах побережья также успешно проводилась высадка десанта. Однако высадка только началась, а мы уже потеряли транспортное судно, еще три были повреждены, одно из них серьезно. Общие людские потери тоже были значительны, по донесениям – составляли около двухсот человек. Таких потерь на первом этапе высадки не было ни при одной десантной операции, проводимой нами с февраля месяца. Всего же при захвате города и его окрестностей десант потерял убитыми сто шестьдесят три человека и около восьми сотен ранеными.

Несмотря на отчаянное сопротивление турок, наши войска вели бой уже в городе. Что в таком случае оставалось делать простым жителям, когда пули летят со всех сторон? Или прятаться где-то в темных закоулках своих домов, или спешно покинуть город. Но перешеек был занят нашими войсками, и выхода из города не было. Кто не успел просочиться через узкий перешеек, попробовали вырваться из города на лодках через бухту, несмотря на то что там находились наши боевые корабли. Из города потянулись несколько десятков, а возможно, и сотни всевозможных плавсредств, заполненных перепуганными людьми, но были и драпающие защитники города. Через два часа после высадки основного десанта город был в наших руках. В плен попало около трех тысяч турецких солдат и около полусотни человек немецкого контингента – советников и помощников. Нашими боевыми трофеями после захвата всего полуострова стали шесть неповрежденных одиннадцатидюймовых и пять шестидюймовых орудий на береговых батареях. Было еще с дюжину полевых орудий и столько же пулеметов, не считая стрелкового вооружения. Кроме того, наши солдаты освободили три концентрационных лагеря, где содержались не только военнопленные союзников, но были и наши. Еще в одном из лагерей вблизи города содержались мирные жители: армяне, греки, арабы, всего около пятнадцати тысяч.

После того как город был нами полностью захвачен, а порт находился в наших руках, туда вошли суда с военными грузами для десанта и, выгрузив их, приняли раненых и направились к берегам Крыма. После обеда я решил посмотреть город, побывать на береговых батареях. Взяв с собой помимо своего адъютанта еще пару офицеров с линкора и отделение матросов караульного взвода, сошел на берег. Мне уже доложили, что на береговой батарее, которая так нам насолила, расчеты орудий в большинстве состояли из немцев. Да и батареей командовал немец, лейтенант Георг Хопп – он был ранен в этом бою. Нужно отдать им должное, они хорошо стреляли, не чета другим. Немец, он и есть немец, а не турок. Прибыв на батарею, мы убедились, что и наши комендоры стрелять могут. Все вокруг было изрыто огромными воронками от наших снарядов. Из трех орудий одно было уничтожено прямым попаданием, чей снаряд в него попал, наш или с «Пантелеймона», – это не самое важное, главное то, что мы заставили ее замолчать. После осмотра батареи наша процессия направилась в город. Мы старались по городу без нужды не стрелять, так что он практически не пострадал, но вот маленькому разграблению и насилию подвергся. Армянский батальон пронесся по нему, как пираты Карибского моря, я имею в виду не киношных, а тех из XVI века, берущих один из приморских городков на шпагу. Идя по одной из улиц захваченного нами города, мы увидели, как из окна второго этажа одного из домов выбросили турка, и оттуда же слышались вопли женщины, судя по голосу, совсем молодой, возможно девочки. Послал своего адъютанта с двумя матросами выяснить, что там происходит. Через пару минут вопли прекратились, но раздался револьверный выстрел. Мне пришлось послать еще двоих матросов на подмогу. Через пару минут из дома мои ребятки выволокли двух упирающихся армянских добровольцев, а следом лейтенант вывел невысокую женщину, с ног до головы укутанную в темное покрывало, так что определить возраст я не мог.

– Лейтенант, докладывай, что там случилось.

– Ваше превосходительство, пойманы на месте совершения преступления. Это мародеры, убийцы и насильники. Там в доме кроме этого… – Сергей показывает на труп, который выпал из окна, – еще убитые старик со старухой и женщина, а вот ее попытались изнасиловать, а она совсем еще ребенок, лет четырнадцать, а возможно, и того меньше, да мы вовремя пришли.

Два мужика зло поглядывали на меня. В их взгляде не было страха, я знал, что это просто месть с их стороны туркам, кто бы они ни были. Месть за все, содеянное над их народом за последние два года, не считая еще четырехсотлетнего притеснения. Обломали весь кайф мужикам, подумал я.