Комический роман
Шрифт:
К ОСКОРБЛЕННОМУ ЧИТАТЕЛЮ
Я не дам тебе других errata к моей книге, кроме самой этой книги, полной ошибок. [20] Типографщик ошибается реже, чем я, имеющий дурную привычку делать часто то, что я отдаю печатать накануне того дня, когда оно печатается; и вот, держа еще в голове то, что я незадолго перед этим сочинил, я читаю листы, принесенные мне для корректуры, почти таким же образом, как в коллеже наизуст урок, который у меня не было времени выучить: я хочу сказать, я пробегаю глазами несколько строк и пропускаю то, что я еще не забыл. Если ты пожелаешь узнать, почему я так спешу, то я не захочу тебе ответить; а если ты не позаботишься узнать об этом, я еще менее буду заботиться рассказать тебе. Те, кто умеет различать хорошее и плохое в том, что они читают, скоро увидят ошибки, которых я не мог не сделать, а те, кто не поймет того, что читает, не заметят, что я ошибся. Вот, Читатель, благосклонный или неблагосклонный, все, что я хотел тебе сказать. Если моя книга понравится тебе настолько, что ты пожелаешь увидеть ее более исправленной, то купи ее в достаточном количестве, чтобы заставить напечатать ее второй раз, и я обещаю тебе, что ты увидишь ее дополненной и исправленной. [21]
20
«... книги, полной ошибок», — «Правила для книгопродавцев» (1649) содержат жалобы на ошибки в книгах, издаваемых в Париже. Просмотр издания того времени подтверждает основательность жалоб. Скаррон намекает здесь также на обычные в те времена обширные списки ошибок и опечаток (errata), прилагавшиеся к книгам и нередко занимавшие значительное место.
21
«...увидишь
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Труппа комедиантов прибывает в город Манс [22]
Солнце уже совершило [23] более половины своего пути, и его колесница, достигшая небосклона, катилась быстрее, нежели ему хотелось. Когда бы его кони пожелали воспользоваться покатостью дороги, они пробежали бы остаток дня менее чем в четверть часа; но они, вместо того чтобы тянуть ее изо всех сил, забавлялись курбетами, вдыхая морской воздух, заставлявший их ржать и напоминавший им о близости моря, где, как говорят, их хозяин покоится каждую ночь. Говоря по-человечески и более вразумительно, было между пятью и шестью часами, когда на манский рынок въехала повозка. Она была запряжена четырьмя претощими быками, предводительствуемыми жеребой кобылой; жеребенок ее резвился вокруг повозки, как это и подобает малым шалунам. Повозка была переполнена ящиками, сундуками и огромными свертками размалеванного полотна, образовывавшими пирамиду, на вершине которой красовалась женщина, одетая полугородски, полудеревенски. Рядом с повозкой шел молодой человек, столь же бедно одетый, как и богатый видом. На лице у него был огромный пластырь, [24] закрывавший глаз и полщеки, а на плече он нес длинное ружье, из которого настрелял множество сорок, соек и ворон, висевших вокруг него как перевязь, а внизу ее болтались подвешенные за ноги курица и гусенок; похоже было, что он их где-то подцепил. Вместо шляпы на нем был ночной колпак, увитый разноцветными лентами, и этот головной убор имел вид тюрбана, начатого и недоделанного. Его платье состояло из плаща легкой серой материи, [25] опоясанного ремнем, на котором висела столь длинная шпага, что ею нельзя было достаточно ловко действовать без сошки. [26] На нем были штаны со сборами и завязками внизу, [27] как у комедиантов, когда они представляют [28] какого-нибудь героя древности, а вместо башмаков — какие-то сандалии античного образца, сильно попорченные налипшею по щиколотку грязью. Рядом с ним шел старик, одетый несколько приличнее, но все же очень бедно. На спине он нес виолончель, и так как он шел немного согнувшись, то издали его можно было принять за огромную черепаху, идущую на задних лапах. Иной критик заворчит на это сравнение из-за несоразмерности черепахи и человека; но я имею в виду тех гигантских черепах, которые водятся в Индии, — и потом, я полагаюсь тут исключительно на собственный свой вкус.
22
Манс — в то время главный город Нижнеменской провинции, в 211 км. от Парижа, на р. Сарте. Богатый город со многими мануфактурами делился на две части, расположенные на обеих сторонах реки. Манский рынок — крытый деревянный был выстроен в 1568 г. на северо-восточной стороне Рыночной площади, которой он дал название. Он был снесен в 1826 г., и на его месте был выстроен новый, каменный.
23
«Солнце уже совершило...» — Этот иронически-высокопарный приступ к повествованию, как и в «Буржуазном романе» Фюретьера, представляет собою пародию на помпезные вступления, характерные для большинства романов того времени; в частности, Скаррон имел в виду «Клелию» Скюдери и особенно «Цитерею» Гомбервиля, которая начинается так: «Солнце было не дальше от Индии, чем от Атлантического океана, и его свет почти одинаково распределялся на оба полушария; тогда на. спокойном лице Сирийского моря появилось чудо, о каком никогда еще не слыхали и какого никогда еще не было видано...» Этот роман Гомбервиля (1600—1674), славившегося своими романами-фантазиями, вышел в 1640 г. Вторая часть «Комического романа» Скаррона начинается аналогичным образом.
24
«...на лице у него был огромный пластырь...» — Маскировка с помощью пластыря была в большом употреблении в то время. Многие мемуары полны подобных примеров: так, Генрих IV маскировался подобным образом для любовных посещений, Бюсси (Bussy) во время Фронды в таком виде ездил в Бургундию.
25
«...плаща легкой серой материи» — в подлиннике: de grisette; отсюда произошло слово «гризетка», обозначавшее первоначально женщину, одетую описанным образом, а потом, в переносном смысле — женщину легкого поведения.
26
«...без сошки» — в подлиннике: sans fourchette. Скаррон говорит здесь о палке, оканчивающейся железной вилкой, вроде тех, какие употреблялись для поддержки мушкета при прицеливании.
27
«Штаны со сборами и завязками внизу...» — Чулки привязывались к штанам, для чего последние имели внизу тесемки или шнурки.
28
«...у комедиантов, когда они представляют...» — Сорель в «Игорном доме» (La maison des jeux) (Sercy, 1642, p. 453) приводит курьезные подробности о тех смешных нарядах, в каких плохие комедианты, даже парижские, представляли античных героев: «Аполлон и Геркулес были в разноцветных штанах и камзолах» и т. д. В пародии на «Клеопатру» Ля Шапеля (La Chapelle) в «Толстяке» (Ragotin, IV акт) Лафонтена и Шанмеле (Champmesle) читаем: «...une reine d’Egypte en habit d’espagnole» («египетскую царицу в испанском платье» ). Свидетельство, относящееся к несколько более позднему времени, находим в журнале «Зритель» (The Spectator ) Стиля и Адиссона. В первом номере (1711) французские театральные костюмы описываются так: «Пастушки были в расшитых костюмах... В «Похищении Прозерпины» Плутон был одет как француз». Испанская сцена ушла не далеко от французской. Лопе де Вега в «Новом драматическом искусстве» (1609) говорит: «Стыдно видеть турка в европейском воротничке и римлянина в штанах».
Однако вернемся к нашему каравану.
Он проезжал мимо игорного дома под вывеской «Олень», [29] у дверей которого собралось множество знатнейших горожан. Необычайность шествия и шум всякого сброда, следовавшего за повозкой, были причиной того, что все эти почтенные горожане обратили свои взоры на наших незнакомцев. Бывший тут же местный судья, по имени Раппиньер, [30] подошел к ним и с начальственным видом спросил, что они за люди. Молодой человек, о котором я вам говорил, не снимая тюрбана (потому что одной рукой держал ружье, а другой шпагу, чтоб она не била по ногам), отвечал ему, что они родом французы, а ремеслом комедианты; что его театральное имя [31] — Дестен, его старого товарища — Ранкюн, а женщины, рассевшейся, как наседка, наверху багажа, — Каверн. [32] Это чудное имя рассмешило некоторых из собравшихся, на что молодой комедиант заметил, что имя Каверн умному человеку не должно казаться более странным, чем Монтань, Валле, Роз или Эпин. [33] Разговор прервали драка и брань, которые послышались у повозки: слуга игорного дома ударил возницу, не предупредив, чтобы он остерегся, за то, что быки и кобыла слишком самовольно обращались с кучей сена, лежавшей перед дверью. Ссору прекратили, и хозяйка игорного дома, любившая комедию более, чем проповеди и вечерни, по неслыханной у хозяйки игорного дома щедрости позволила вознице досыта накормить скотину. Он охотно принял предложение; и пока скот ел, автор отдыхал и думал о том, что он расскажет во второй главе.
29
Игорными домами — tripost — назывались места, предназначенные для игры в мяч. Фюретьер в своем «Словаре» (Dictionnaire) утверждает, что это слово происходит от tripudia (танцовальный зал), так как шуты и гимнасты, как и комедианты, обычно снимали большие и высокие залы игорных домов для представлений. В Париже были театры, приспособленные для игры в мяч, например на улице Сены, Тампля, Бур-л’Аббе и др. 4 марта 1622 г. был издан указ, запрещавший всем paumiers (содержателям зал для игры в мяч) сдавать залы труппам комедиантов для представлений. Гостиница «Олень», которая упоминается здесь, находилась на южной стороне Рыночной площади в Мансе, была снесена в начале XIX века.
30
Прототипом Раппиньера
31
Поступая в труппу, комедианты выбирали себе какой-либо псевдоним, театральное имя. Поклен переменил свое имя на «Мольер», следуя примеру итальянских актеров и актеров, игравших в отеле Бургонь. Следует отметить, что имена, которыми наделил комедиантов Скаррон, очень выразительны и, видимо, ведут свое происхождение от насмешливых прозвищ, соответствующих обычным ролям их носителей.
32
Дестен (Destin) значит — судьба, Ранкюн (Rancune) — злоба, Каверн (Caverne) — пещера. И. Виноградов в своем переводе романа Скаррона (1801) назвал этих героев: Судьбин, Злобин и Пещерина.
33
Монтань, Валле, Роз, Эпин (Montagne, Vallee, Rose, Epine) — т. e. гора, долина, роза, шип.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Что за человек был господин Раппиньер
Господин Раппиньер был тогда весельчаком города Манса. Нет городка, где не было бы своего весельчака. В Париже их даже не один, в каждом квартале есть свой; и я сам, рассказывающий вам об этом, был бы им, если бы захотел; но, как известно всем, много времени прошло с тех пор, как я отказался от всяких мирских сует. [34]
34
«...я отказался от всяких мирских сует.» — Скаррон намекает здесь на свою жестокую болезнь, а может быть, и на свое звание аббата. В 1651 году, ко времени выхода первой части романа, он был болен уже более двенадцати лет. Но, говоря, что он отказался от всяких мирских сует, Скаррон говорит неправду, потому что, несмотря на свою болезнь и звание аббата, он в своем квартале носил имя весельчака (rieur).
Но вернемся к господину Раппиньеру.
Он тотчас же возобновил разговор, прерванный дракой, и спросил молодого комедианта, неужели труппа состоит только из госпожи Каверн, господина Ранкюна и его.
— Наша труппа столь же полна, как труппа принца Оранского [35] или его светлости герцога д’Эпернон, [36] — ответил тот; но благодаря несчастью, которое с нами случилось в Туре, [37] где наш взбалмошный привратник убил стрелка [38] губернатора провинции, мы были принуждены спасаться в чем попало, — вот в этом наряде, в каком вы нас видите.
35
Принц Оранский — Гильом де Нассау, которому Скаррон немного позднее посвятил свою комедию «Забавный наследник» (L’heritier ridicule) и смерть которого он оплакивал в стансах (Stances) более высокого стиля, чем обычно. Упоминание здесь его имени является одним из комплиментов, иногда довольно льстивых, какие расточал ему Скаррон. У многих принцев были свои труппы актеров. Скаррон представляет здесь труппу принца Оранского как одну из лучших. Французских актеров держали и иностранные вельможи, например, герцог Савойский, герцог Брунсвик, герцог Люнебург и др. (см. Chappuzeau. «Theatre francais» P. 1674).
36
Герцог д’Эпернон славился своей роскошью; он держал труппу, директором которой был Мольер. Д’Эпернон вел длительную и упорную борьбу против Ришелье и Мазарини, очень считавшихся с ним.
37
Тур — главный город провинции Эндр-и-Луар, на р. Луаре.
38
«...привратник убил стрелка...» — При представлениях, особенно в провинции, происходили часто беспорядки и драки; поэтому должность привратника была очень опасной. Так, Гере (Gueret) в «Реформированном Парнасе» (Parnasse reforme) (1670) заставляет говорить Ля Серра, что во время первого представления его трагедии «Tomas Morus» убили четырех привратников. Ташеро (Taschereau) в «Истории труппы Мольера» упоминает о раненом привратнике.
— Солдаты господина губернатора сделали то же самое в Флеше, — сказал Раппиньер.
Прибытие комедиантов в город Манс
— Чтоб их антонов огонь сжег! — вставила трактирщица. — Из-за них мы не увидим комедии.
— За нами бы дело не стало, — ответил старый комедиант, — если бы только у нас были ключи, чтоб достать костюмы; мы бы позабавили горожан четыре-пять дней, прежде чем отправиться в Алансон, где должна собраться наша труппа.
Ответ комедианта заинтересовал всех. Раппиньер предложил старое платье своей жены госпоже Каверн, а трактирщица две или три пары платья, находившегося у нее в залоге, Дестену и Ранкюну.
— Но вас только трое, — заметил кто-то из толпы.
— Я игрывал пьесы и один, [39] — ответил Ранкюн. — Я был в одно и то же время королем, королевой и послом. Я говорил фальцетом, когда изображал королеву, говорил в нос, когда представлял посла и обращался к короне, которую клал на стул; а когда я был королем, то садился на трон, надевал корону, принимал важный вид и говорил басом. А чтоб убедиться, заплатите в трактире за нашего возницу и за нас, одолжите нам ваше платье, — и мы вам, прежде чем наступит вечер, сыграем комедию; или, если с вашего позволения хорошо выпьем, то отдохнем, потому что мы сделали сегодня трудный переход.
39
«Я игрывал пьесы и один», — Актерам того времени нередко случалось делать это; были даже актеры, которые славились этим. Но чаще им приходилось играть по нескольку ролей в одной пьесе, так как далеко не всегда труппы были полны.
Предложение понравилось всем, а Раппиньер, в котором сидел дьявол, всегда побуждавший его к насмешке, сказал, что они могут обойтись платьем двух молодых людей, игравших в трактире, и что госпожа Каверн в своем обычном платье может представить в комедии все, что она захочет. Сказано — сделано. Менее чем в четверть часа комедианты, опорожнившие по две-три рюмки, были переодеты, — и возросшая толпа, разместившаяся в верхней комнате, после поднятия грязного занавеса увидела комедианта Дестена, лежащего на тюфяке; на голове у него была корзинка [40] (она означала корону). Он протирал глаза, как человек, который только что проснулся, и на манер Мондори читал роль Ирода, начинающуюся словами:
40
«...на голове у него была корзинка». — Имеется в виду ивовая корзинка, в которой подносили мячи играющим.
Пластырь, который закрывал ему пол-лица, не мешал видеть, что он превосходный комедиант. Госпожа Каверн делала чудеса в ролях Марианны и Саломеи; [42] Ранкюн удовлетворял всех в прочих ролях пьесы; и она подходила уже к счастливому концу, когда дьявол, который не дремлет никогда, вмешавшись, окончил трагедию не смертью Марианны и не отчаянием Ирода, а градом тумаков и пощечин, страшным числом пинков, бессчетными проклятиями, а затем заправским допросом, который производил господин Раппиньер, лучший из мастеров этого дела.
41
«Проклятый призрак». — Этим стихом начинается «Марианна» Тристана (Tristan), которая появилась почти одновременно с «Сидом» Корнеля и имела переменный успех. Ее часто играла труппа театра дю Маре (du Marais), в которой первым актером был Мондори. Роль Ирода была коронной ролью этого, несколько напыщенного, но сильного актера. Он играл ее с такой страстностью и напряжением, что однажды во время представления его поразил апоплектический удар, после которого часть тела у него осталась навсегда парализованной. Рапэн (Rapin) в «Размышлениях о поэтике» (Reflexions sur la Poetique, XXIX) описывает, какое огромное впечатление производила игра Мондори.
42
Марианна (Мариамн) — жена, Саломея — дочь Ирода; они появляются на сцене (акт II, явление 2-е) одновременно, — поэтому-то Каверн могла играть две роли, говоря то за одну, то за другую.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Плачевный исход представления
Во всяком провинциальном городке королевства есть обычно игорный дом, где каждый день собираются городские бездельники: одни для игры, другие для того, чтобы посмотреть на игроков. Там поминают имя божие всуе, немилосердно поступают с ближним, а отсутствующих убивают словом. Там разрывают каждого на части, все живут как турки и мавры [43] и всякого осмеивают, смотря по талантам, дарованным ему господом.
43
«...живут, как турки и мавры» — т. е. не по-христиански.