Комиссар Его Величества
Шрифт:
– Что ж, дело сделано. Мы свою работу выполнили неплохо, а?
– Неплохо?! – взорвался я. – Целая дюжина убитых! Совершено страшное, кровавое преступление! Как вы можете так говорить?
– Никогда не мог понять, почему Захаров прислал сюда именно вас, – пожал плечами Бронар.
– Что вы имеете в виду? Черт бы вас побрал, ну и минуту вы выбрали для своих...
– Да успокойтесь вы, – махнул он рукой. – Мы неплохо поработали, заслуживаем отдыха. Во всяком случае, я.
Я был не в силах дольше выносить его общество. Резко отвернувшись, я отправился к грузовику – мне тоже очень хотелось
Оглянувшись, я увидел, что он стоит над могилой в странной позе, прижав руки к лицу. Я вгляделся в полумрак и вдруг понял, что у Бронара в руках фотокамера – он делал снимки!
– Зачем?
Я подбежал к нему и увидел, что француз не терял времени даром. Одеяла, в которые были завернуты августейшие тела, были размотаны так, что лица и одежда были отлично видны! Бронар приготовился сделать еще один снимок, но я выбил камеру у него из рук.
– Да что еще за идиот на мою голову! – рявкнул Бронар и проворно сунул руку в карман.
Я увидел рукоятку пистолета и вцепился ему в горло. Он был ловок, но я двигался еще быстрее, кроме того, меня подстегивала бешеная, мстительная ярость.
Но даже прижатый к земле, Бронар не потерял хладнокровия. Он выдохнул мне в лицо:
– И вы не хотите узнать правды?
Даже в эту минуту он лгал мне. Я же собственными глазами видел подписанный царем документ, который ныне хранился в Финляндском банке. Если бы не это обстоятельство, Бронару наверняка удалось бы меня одурачить – так он был хитер. Согласно его версии, ни в коей степени не противоречившей моему первоначальному убеждению, в тот период, когда я только что приехал в Москву из Англии, находившиеся в Лондоне царские деньги в сумме пятьдесят миллионов должны были быть истрачены на оружие для большевиков. Взамен следовало представить документ, подписанный Николаем.
– А что в этом документе? – спросил я. – Почему вы недавно сказали, что это уже не имеет значения?
– В бумаге царь отказывается от своих прав на депозит, – ответил Бронар. – Но царь мертв, и документ уже не нужен.
Тут я окончательно убедился в том, что он лжет. И еще я понял, что Бронар лгал и раньше, причем не только мне. Голощекина он тоже обманывал.
– Это ты все устроил, – прошептал я.
Он нагло воззрился на меня:
– Я? Что именно я устроил?
– Ты выдал нас Юровскому!
Бронар смотрел мне прямо в глаза:
– Не будьте идиотом! Зачем бы мне это понадобилось?
– Чтобы их всех убили. И ты своего добился. Тогда, даже при отсутствии подписанного царем документа, вопрос решится сам собой. Ведь не будет ни Николая, ни царицы, ни их детей.
У меня словно открылись глаза. Я вдруг понял, зачем нужно было отдельно хоронить врача и слуг, предварительно изуродовав трупы кислотой.
– Сколько всего было денег? – спросил я. – Сколько денег отправил царь в Англию?
Бронар молча смотрел на меня.
– Захаров предложил большевистским властям пятьдесят миллионов, – яростно сказал я. – Половину, верно? Половину от ста миллионов, которые Николай послал в Лондон. Если все члены царской семьи погибли, то остаются наследники.
Так ко мне пришло озарение. План Захарова и Бронара был дьявольски хитер. И Захаров оказался еще коварнее своего агента. Вы, стающий эти строки, так и так все уже поняли.
Я убил Бронара собственными руками. Потом завершил погребение и набросал схему, чтобы могилу можно было найти. Труп Бронара я бросил в болото – пусть им поживятся хищники, которых француз превосходил жестокостью.
Осталось рассказать немногое. Карту и фотокамеру я захватил с собой. Но предварительно я дал сам себе еще одну клятву.
Я сумел отомстить Юровскому – через месяц он принял смерть от моей руки. Это произошло в Москве, куда негодяй скрылся, прихватив с собой немало царских драгоценностей.
После этого я примкнул к белым. Во главе отряда белогвардейцев я проник в Тобольск, где все еще стоял у причала пароход «Русь», в трюме которого хранились сокровища. Их я передал в казну адмирала Колчака. Это произошло через несколько дней после падения Екатеринбурга. Какое-то время я сражался в армии Колчака, но в конце концов война и смерть мне опротивели, и я вновь отправился в Москву. Там я забрал из банка драгоценный документ. Свердлову мне отомстить не удалось – к тому времени он умер своей смертью, от болезни.
Что еще осталось рассказать? Да, Захаров.
К тому времени, когда я вновь оказался в Англии, он уже стал сэром Бэзилом. Его осыпали почестями, хоть никто ему и не доверял. Зато Захаров стал богат как крез.
Вот уж кто заслуживал смерти, так это он, человек, всю жизнь богатевший на смертях других людей. Но я не мог заставить себя сделать это, хотя задача была бы не сложной. Много раз я видел, как он сидит, нередко один, в кафе на Лазурном берегу. Но у меня уже не было сил убивать – слишком много повидал я смертей.
Тогда я решил, что можно покарать его куда эффективнее. Империя Захарова будет разрушена алчностью, благодаря которой она и была создана. Вот как разработал я свой план.
Догадывался ли об этом Захаров? Несомненно. Много лет он охотился за мной. Пенсию в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов он выплачивал мне потому, что у него не было выбора. Но от надежды выследить меня Захаров не отказывался до самой смерти. Это у него не вышло. Деньги я неизменно тратил на детей – на тех, кто пострадал в результате многочисленных войн (чего-чего, а войн в нашем столетии всегда было предостаточно).
Захаров непременно отправил бы меня на тот свет, но отыскать меня так и не сумел. Я тоже мог бы убить его, но предоставил его собственной судьбе – решил, пусть лучше стареет и почаще думает о неизбежности смерти.
И вот нас обоих уже нет в живых. В старости я черпал утешение в мысли о том, что, несмотря на многочисленные ошибки, напоследок промаху не дам. Алчность погубит махину, которую сама и воздвигла.
Вы, читающий эти строки, поставили под вопрос ежегодные выплаты и тем самым включили детонатор. Я знал, что рано или поздно найдется в банке алчный человек, который не пожелает платить. Это и станет началом конца Храма Алчности. Остановить процесс будет уже невозможно.