Комиссар Его Величества
Шрифт:
Что же я предпринял? Очень просто: дал на хранение третьим лицам свидетельские показания, три документа.
1. Документ, подписанный Николаем Романовым, где царь отказывается не от пятидесяти, а от пятисот миллионов золотом, отправленных в Лондон Захарову.
2. Мое собственное свидетельское показание, данное под присягой, где я подтверждаю, что Николай II подписал вышеуказанный документ вынужденно, по сути дела под принуждением.
3. Снимки, сделанные в окрестностях Екатеринбурга 17 июля 1918 года. Бронар владел фотографией не хуже, чем наукой предательства. Каждого из убитых без труда можно
В то время как вы читаете эти строки, копии вышеназванных документов уже отправлены по почте вам, а также нынешнему главе дома Романовых и правительству Советского Союза. Не сомневаюсь, что оба эти правопреемника Николая II не пожалеют усилий, чтобы прибрать к рукам 500 миллионов фунтов стерлингов, многократно приумноженные за полвека благодаря стараниям столь достойного и почтенного банка.
Остаюсь искренне ваш
Г. Дж. Дайкстон".
Глава 15
Защита Захарова
Мэлори сидел за столом бледный как мел. Перед ним лежала последняя часть повествования Дайкстона.
События, о которых говорилось в рукописи, произошли много лет назад, но Мэлори не нужно было ничего объяснять. Он достаточно долго жил на свете, чтобы понять главное. О том же, чего не знал, догадывался. Царь отправил золото – свидетельств тому было достаточно. Рассказ Дайкстона был чистой правдой – он до мельчайших деталей совпадал с исторически подтвержденными фактами.
Сто миллионов фунтов стерлингов, хранившиеся в сейфе «Хильярд и Клиф», несомненно были частые романовского капитала. Однако где остальное золото? Распределено согласно договору, загадочному договору? Тому самому договору, который сэр Бэзил заключил с министром финансов и Английским банком. Подробности соглашения были известны лишь самому министру, управляющему государственным банком и старшему партнеру «Хильярд и Клиф». Впрочем, суть договора была ясна: сто миллионов навсегда останутся в хранилище коммерческого банка.
Остальные слитки наверняка отправились в хранилища Английского банка. По мере того как золото росло в цене, туда же потихоньку переправлялись и остальные слитки. Так продолжается вот уже полвека.
Договор был заключен между Захаровым и Ллойд-Джорджем, подумал Мэлори. Они были хитроумными людьми: одному приходилось кормить военную промышленность, другому приходилось платить за войну.
Пятьсот миллионов! Четыреста миллионов перекочевали в карман Ллойд-Джорджа, точнее, в карман страны, участвовавшей в войне. И еще сто миллионов достались Захарову Он не имел права их тратить, обращать в деньги, хранить в каком-либо ином месте Однако сэр Бэзил нашел для золота еще лучшее применение Оно стало гарантом вечной стабильности.
Умные, хитрые люди. Внезапно Мэлори выпрямился?
Вечнаястабильность?
Как бы не так.
Весь день Мэлори сидел неподвижно, похожий на состарившегося и ссутулившегося роденовского Мыслителя Старый банкир словно оцепенел. Перед ним на столе были разложены бумаги, постепенно приведшие «Хильярд и Клиф» к краю той самой пропасти, о которой предупреждал в памятной записке Захаров.
Если будет документированно
Золотая платформа, на которой столько лет зиждилось благосостояние «Хильярд и Клиф», будет выбита у банка из-под ног. И это еще не все Британскому правительству, обманным путем присвоившему 4/5 царского золота в 1915 году, придется выплачивать долг, да еще с гигантскими процентами! Мэлори сообщил управляющему Английским банком о нависшей над страной опасности. Управляющий немедленно явился на Ательсгейт, 6 собственной персоной, выслушал скорбный рассказ и удалился, тихо постанывая. Ему нужно было подсчитать, какую сумму составят 400 миллионов фунтов с начислением процентов за шестидесятилетний период.
И вот Мэлори сидел, напряженно работал мозгами и неимоверно страдал. Он с самого начала подозревал, что угроза Дайкстона никакая не шутка. Крах «Хильярд и Клиф» надвигался постепенно, становясь все более и более неотвратимым. Сэра Хорейса, разумеется, тревожила мысль о гибели банка, но еще более того невыносима была мысль, что смертельный удар нанесет Дайкстон, человек, не отличавшийся блестящим умом, да к тому же давно умерший!
Однако больше всего Мэлори был зол на Захарова. Старый негодяй знал об опасности и выплатил целое состояние в виде отступного, однако не создал никакой действенной защиты. Ведь Захаров понимал, что Дайкстона обуревает жажда мести. Неужели сэр Бэзил не предвидел, что в один прекрасный день банк окажется под ударом?
Почему, почему он не принял меры предосторожности?
Наверняка Захаров разработал какой-нибудь план, способный защитить золото, пробормотал Мэлори. Ведь именно с этой целью он и послал Дайкстона в Россию. Неужели ничего больше не было предпринято? Не может быть! Мэлори дернулся в кресле и закурил ароматную «Ромео № 3». Да, несомненно. Сэр Бэзил должен был предусмотреть такую возможность...
Мэлори затянулся поглубже, выпустил клуб дыма и попытался разглядеть в нем призрак Захарова, чтобы привидение помогло советом. Но привидение не спешило прийти на помощь. Тогда Мэлори велел принести ему дубовый ларец с «Комментариями старших партнеров» и стал проглядывать хранившиеся там бумаги. Тоже ничего существенного. Но Мэлори уже убедил себя, что сэр Бэзил непременно разработал некий план защиты. Не в натуре Захарова было оставлять фланги незащищенными. Какая-то линия обороны наверняка существовала.
Иначе просто не может быть! Вся ценность золотого запаса в том и состоит, что он нетленен, даже ядерная война его не уничтожит. Где же ответ?
Мэлори принялся разыскивать по всему банку вещи, оставшиеся от Захарова. В конце концов он оказался перед дубовым креслом, в котором некогда сидел сэр Бэзил. Долгое время Мэлори разглядывал этот старинный предмет мебели и уже хотел уйти, когда ему вдруг в глаза бросился странный орнамент, представлявший собой бесконечную ломаную линию. Этот узор был известен под названием «греческий ключ».