Коммандер
Шрифт:
— Похоже на то, господин президент, — отозвался я. — Во всяком случае — почерк тот же самый. Они прибирают к рукам банкиров, промышленников, влиятельных людей самого разного происхождения — и, разумеется, несколько крупных государственных чинов.
— Но как? — Джонсон сердито сдвинул брови. — Я лично знаю всех сенаторов в Конгрессе. И пусть не все из них мне симпатичны или хотя бы вызывают доверие — каждый уж точно считает себя патриотом.
— Как и те… многие из тех, — тут же поправился я, — что стояли за попыткой государственного переворота в Санкт-Петербурге в апреле этого года. Уверяю вас, господин президент — среди них
— Значит — вот, так, просто? — Джонсон недоверчиво прищурился. — Несколько слов — и все?
— Нет, конечно же. В ход идет не только обман. Шантаж, подкуп, угрозы, политические убийства, интриги — а иногда даже вооруженный захват власти… Впрочем, в этом вы уже убедились и сами, — поморщился я. — Арсенал этих негодяев поистине безграничен — и, надо признать, они умеют им пользоваться. Эти люди пойдут на все, чтобы привести к власти собственных ставленников.
— Но для чего, князь? — Джонсон сцепил пальцы в замок, облокотился на стол и подался вперед. — Зачем им это? Какие цели они преследуют?
— Честно говоря — пока могу только догадываться, — признался я. — Поначалу многие у меня дома считали, что дело ограничится обычными придворными интригами и грызней аристократов. Потом — подозревали возможность переворота и смены монарха на того, кому можно будет диктовать свои условия. Сам я видел в этом исключительно германский след. Шпионские игры, ослабление России перед неизбежной войной, саботаж и все в таком духе. Но потом… — Я вдруг на мгновение почувствовал острое желание отобрать у Джонсона стакан с виски. — Потом я понял, что на самом деле все еще сложнее. Не знаю, что насчет самого рейхсканцлера Каприви, но германский народ во всем этом — такая же жертва, как и мы с вами, господин президент. Заговор куда масштабнее, чем кажется.
— Цель, князь, — снова повторил Джонсон. — У всего на свете есть свои причины — и свои цели.
— Война! — Кеннеди с размаху опустил на стол опустевший стакан. — Я уже тысячу раз говорил, что слишком многие в нашей стране буквально жаждут, чтобы Соединенные Штаты сцепились с Британией… Проклятье, они ведь даже не скрывают этого! Сенаторы, которые называют себя патриотами, порой говорят, такое, что будь я президентом…
— Но ты не президент, Бобби. Во всяком случае — пока, — проворчал Джонсон. — И я прекрасно понимаю твое рвение поскорее найти и наказать предателей — но для начала неплохо бы разобраться. Самой по себе войны может желать только безумец.
Я вдруг поймал себя на мысли, что изрядно недооценил господина президента. Еще ночью он выглядел перепуганным и беспомощным стариком, но побег из Вашингтона определенно пошел на пользу. То ли сыграла свою роль безопасная обстановка, то ли у него просто оказалось вдоволь времени на размышления — Джонсон определенно пришел в себя, и готовился продемонстрировать если не хватку, то незаурядный ум — уж точно.
В конце концов, недалекий и слабохарактерный человек едва ли смог бы сделать такую карьеру — даже при несказанном везении.
— Верно, господин президент, — кивнул я. — Но многие
— Значит — деньги, — фыркнул Кеннеди. — Жадность заложена в самой человеческой природе, господин президент. Неудивительно, что…
— Вынужден не согласиться, сенатор. — Я покачал головой. — Многие из заговорщиков были весьма состоятельными людьми — и наверняка знали куда более безопасные способы приумножить свои капиталы. Нет, конечно, никто из них не откажется набить карманы, продавая армии оружие, технологии и еще Бог знает что — но масштабные цели наверняка находятся в других сферах. Неизмеримо выше заработка.
— А такие вообще существуют? — мрачно усмехнулся Джонсон. — Все время думал, что в двадцатом веке этим миром правит всемогущий доллар. Или российский золотой рубль — как вы понимаете, князь, валюта не имеет зна…
— Есть вещи и подороже хрустящих зеленых… или не зеленых бумажек, — улыбнулся я. — К примеру — власть как таковая. Я много думал обо всем этом, господа — не так давно времени у меня было предостаточно. Но выводы… боюсь, вы посчитаете меня или безумцем, или трусом, или кем-то еще похуже.
— Прошу вас, князь. — Джонсон махнул рукой. — За этот день мы повидали слишком много, чтобы удивляться хоть чему-то. А уж такому человеку, как вы, уж точно нет нужды доказывать свое мужество или благоразумие. Хвала Господу, я лично был свидетелем и тому, и другому.
— Я весь в нетерпении, — добавил Кеннеди. — Последние месяцы в округе Колумбия напоминали черт знает что. Надеюсь, что вы сможете пролить хоть немного света на все это дерьмо.
— Не уверен. — Я вздохнул и чуть прикрыл глаза, собираясь с мыслями. — Но все-таки попробую… Как вы уже успели заметить, джентльмены, наши “друзья” везде действуют по одной и той же схеме. Особенно в старушке-Европе. И нередко их жертвами становятся правящие династии и наделенная магическим Даром аристократия. И даже открытое противостояние на уровне государств — война Российской Империи и Священной Римской Империи германской нации — на деле имеет примерно ту же подоплеку. — Я сделал многозначительную паузу и продолжил: — Столкновение интересов Одаренных и родов и… чьих-то еще. Но эти люди определенно готовились к самому худшему — и готовились уже давно. Чего стоит только небывалый рывок вооружений за последние два десятка лет или около того.
— Вы хотите сказать?.. — задумчиво протянул Кеннеди.
— Подумайте сами, джентльмены. — Я с негромким хлопком опустил ладони на стол. — Сам по себе характер военных действий говорит о многом. Веками основой военного потенциала моей страны была могущество Одаренных. А немецкая армия, в свою очередь, полагается на самые передовые технологии, которые только существуют в мире. Панцеры, дирижабли, автоматическое оружие, аэропланы… не говоря уже о численности от нескольких сотен тысяч до чуть ли не миллиона человек — мне приходилось слышать разные цифры. Сложно не признать, что враги оснащены куда лучше, чем армия его величества императора Павла.