Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Набоков Владимир Владимирович

Распространенное мнение, которого придерживаются не только переводчики, но и простаки русские (включая составителей «Словаря языка Пушкина», т. II, Москва, 1957), сводится к тому, что «красна лицом» означает буквально «краснолица», а в результате выходит просто несусветная глупость.

В «достоверном» английском переводе (напечатанном около 1920 г. в Нью-Йорке для театра «Метрополитен Опера») немыслимого итальянского либретто глупой оперы Чайковского «Евгений Онегин» («Лирические сцены в 3-х действиях, текст по Пушкину», Москва, 1878, либретто композитора Константина Шиловского [виршеплета], впервые исполнено учащимися московского Императорского музыкального училища в 1879 г.) разыгрывается в действии I, где «синьора Ларина» занимается «изготовлением сладостей», расположившись под деревом (тогда как Ольга находится на дереве, а Татьяна пребывает в полуобморочном состоянии), следующая безумная сцена:

Онегин (Ленскому):

«Ну, так которая Татьяна? / …На вид ей недостает холодности Мадонны. / Клянусь, она страстна, ужастно страстна, / Вся так и сияет, точно глупая луна» (бесцеремонно разглядывает Татьяну).

¹²небосклоне.Существительное «небосклон» давно утратило свой метафорический оттенок («небесная арка») и стало просто синонимом «неба», охотно используемым русскими поэтами, ибо «небосклон» лучше рифмуется.

¹³сухо.Галлицизм («s`echement», «d'un ton sec»). По-английски «едкость ума» в данном случае, конечно, совсем не годится.

VI

Межъ тмъ Онгина явленье У Лариныхъ произвело На всхъ большое впечатлнье   ⁴  И всхъ сосдей развлекло. Пошла догадка за догадкой. Вс стали толковать украдкой, Шутить, судить не безъ грха,   ⁸  Татьян прочить жениха; Иные даже утверждали, Что свадьба слажена совсмъ, Но остановлена затмъ, ¹²  Что модныхъ колецъ не достали. О свадьб Ленскаго давно У нихъ ужъ было ршено.

VII

Татьяна слушала съ досадой Такія сплетни; но тайкомъ Съ неизъяснимою отрадой   ⁴  Невольно думала о томъ; И въ сердце дума заронилась; Пора пришла, она влюбилась. Такъ въ землю падшее зерно   ⁸  Весны огнемъ оживлено. Давно ея воображенье, Сгарая нгой и тоской, Алкало пищи роковой; ¹²  Давно сердечное томленье Тснило ей младую грудь; Душа ждала... кого нибудь,

¹⁰Сгорая негой и тоской.Оба существительных несут на себе точно не определимый отпечаток романтической стилистики, столь часто встречающейся в «ЕО» и столь трудно поддающейся аутентичному английскому переводу. «Нега» может означать очень многое: расслабляющую мягкость (фр. «mollesse»), т. е. роскошество и изнеженность, различные стадии любовного томления («douce paresse») и, наконец, самое откровенное чувственное наслаждение (фр. «volupt'e»). Переводчику следует остерегаться в английской версии той чрезмерности, которой сам Пушкин едва избегает по-русски, заставив свою деву томиться всеми французскими разновидностями истомы, терзающей плоть и воображение.

«Тоска» — емкое понятие, передающее чувство физической или метафизической неудовлетворенности, покинутости и одиночества, неотступной тревоги, несчастья, которое сводит с ума, душевной взвинченности, от которой некуда деться (см. также коммент. к главе Третьей, XIV, 9–10).

^{10, 12}негой… тоской… томленье.Три излюбленных пушкинских слова — собраны в этих строках.

¹⁴Душа ждала… кого-нибудь.Не слишком удавшаяся строка; оттенок цинической легкости оставляет чувство, что мысль

выражена плоско и неизобретательно.

Мой дословный перевод не рассчитан на чтение вслух и не ставит целью воссоздание всех оттенков перелагаемого текста, что часто, но без всякой необходимости делается, тогда как единственной заботой должна быть текстуальная точность, а музыка допустима лишь в той мере, насколько она не ослабляет ясности смысла.

VIII

И дождалась. Открылись очи; Она сказала: это онъ! Увы! теперь и дни, и ночи,   ⁴  И жаркій, одинокій сонъ, Все полно имъ; все дв милой Безъ умолку волшебной силой Твердитъ о немъ. Докучны ей   ⁸  И звуки ласковыхъ рчей, И взоръ заботливой прислуги. Въ уныніе погружена, Гостей не слушаетъ она, ¹²  И проклинаетъ ихъ досуги, Ихъ неожиданный пріздъ И продолжительный присстъ.

⁷Твердит.См. коммент. к главе Второй, XXX, 7.

IX

Теперь съ какимъ она вниманьемъ Читаетъ сладостный романъ, Съ какимъ живымъ очарованьемъ   ⁴  Пьетъ обольстительный обманъ! Счастливой силою мечтанья Одушевленныя созданья, Любовникъ Юліи Вольмаръ,   ⁸  Малекъ-Адель и де Линаръ, И Вертеръ, мученикъ мятежной, И безподобный Грандисонъ, Который намъ наводитъ сонъ, ¹²  Вс для мечтательницы нжной Въ единый образъ облеклись, Въ одномъ Онгин слились.

^3–4и Х, ⁵ Ср.: Мэри Хейс. «Мемуары Эммы Кортни» (1796) т. 1, гл. 7: «… в руки мои попала „Элоиза“ Руссо. — О, с каким глубоким чувством… погрузилась я в чтение этой опасной, этой притягательной книги!»

⁴обман. Иллюзия, вымысел, а также туман, мистификация. Пушкин с филологической виртуозностью использует все оттенки этого слова (см. главу Вторую, XXIX, 3).

⁷Любовник Юлии ВольмарНе точно, она звалась Юлия д'Этанж, а не Вольмар, когда стала возлюбленной «Сен-Пре» (такое прозвище ее приятельница Клара д'Орб дает выступающему без имени персонажу, за которым скрыт автор). Имеется в виду роман «Юлия, или Новая Элоиза. Письма двух любовников, живущих в маленьком городке у подножия Альп. Собраны и изданы Ж. Ж. Руссо» (Амстердам, 1761, 6 томов).

Юлия, «blonde cendr'ee» <«блондинка с пепельным оттенком»> (оттенок, который был очень в ходу и впоследствии, когда требовалось изобразить чувствительную героиню, такую, например, как Клелия Конти в «Пармской обители», 1839, Стендаля), с нежными лазурно-голубыми глазами, золотистыми веками, прекрасными руками и ослепительным цветом лица, дочь барона д'Этанжа, который, случалось, наносил ей побои (ч. 1, письмо LXIII). Сен-Пре — частный учитель, «человек среднего сословия, без средств». О его внешности нам мало что сообщается, мы знаем только, что у него неважно со зрением («близорук и не могу поступить на военную службу», — ч. 1, письмо XXXIV; прием, впоследствии много раз использованный другими авторами). Его ученица отдается ему на одну ночь, ясно осознавая смысл своего поступка. Она заболевает (оспа). Он покидает Европу, проведя три или четыре года в совершенно лишенной зримых примет Южной Америке. Последняя часть романа живописует его возвращение, жизнь Юлии замужем и ее смерть.