Комментарий к роману "Евгений Онегин"
Шрифт:
Это различие сразу же станет очевидным, стоит нам рассмотреть другую группу слов: «mettre» (фр.), «better» (англ.), «метр» (рус.). «Метр — ветр» (архаическая форма слова «ветер») это мужская рифма, но по конечному звуку она почти идентична французским словам «mettre» или «m`etre». С другой стороны, если англичанину удастся правильно произнести «метр», то возникнет гинандрическая связь со словом «better», но лишь в тех рамках, в каких она существует между «fire» и «higher».
Другой вид «немого» е, воспринимаемый лишь зрительно, это, так сказать, «глухонемое» е. Взяв слова «palette» (фр.), «let» (англ.), «лет» (рус.), мы увидим, что там, где во французском
то исследователь размера будет поражен, обнаружив, что, с точки зрения силлабической, она идентична ямбически звучащей строке:
Le ma^itre siffle, son chien tremble.Теперь мы непосредственно подошли к сравнению английской и русской рифмы.
Существуют стихотворения на русском языке, написанные одними мужскими рифмами или одними женскими, но если в английских стихах женская рифма может неожиданно появиться в длинной череде мужских рифм, то в серьезных русских стихах такого не бывает. Ни в английской, ни в русской поэзии нет необходимости строго выдерживать формулу рифм на протяжении всего стихотворения, но в русском стихотворении со свободной схемой рифмовки, где употреблены оба вида рифм, концовки, принадлежащие к разным группам рифм, не должны находиться в смежных строках (например, ababaececded и т. д.), если только намеренно и многократно не повторяется какая-либо единообразная формула.
Русская мужская рифма допускает, чтобы тождество ограничивалось лишь последней гласной, если перед нею стоит другая гласная или мягкий знак («моя», «тая», «чья»); в других же случаях требуется совпадение по крайней мере двух букв («мой» и «Толстой»; «сон» и «балкон»). Во всех случаях, когда конечной гласной предшествует согласная, русская рифма подчиняется правилу «опорной согласной» («consonne d'appui»). Слово «да» рифмуется с «вода» и не рифмуется с «Москва»; слово «три» рифмуется с «дари» и «утри» и не рифмуется с «проси», в отличие от английских «tree» и «see». В этом отношении, однако, традиционно разрешена (по очевидным причинам, вытекающим из лирического содержания) некоторая свобода падежных окончаний слова «любовь»: форма «любви» может рифмоваться со словами, у которых предпоследний звук гласный, например, «твои». Пушкин идет даже дальше; в гл. 3, XIV он рифмует «любви — дни», что непозволительно и может считаться единственной по-настоящему плохой рифмой во всем ЕО. В английском же языке все, разумеется, наоборот, и, хотя опора на согласную иногда бывает неизбежна — по причине общей бедности рифм, — такие совпадения звуков, как «sea — foresee» или «Peter — repeater» у большинства поэтов прошлого вызывали отвращение.
Любопытная особенность русских женских рифм заключается в свободе, предоставляемой некоторым распространенным безударным окончаниям. Возьмем следующие слова: «залы», «малый», «алой», «жало», «Урала». Окончания этих слов после «л» несколько отличаются звучанием; однако русский поэт и пушкинского, и более позднего времени, не колеблясь, рифмовал «залы — малый», «малый — алой» и «жало — Урала». Первая из этих трех рифм даже не лишена определенной элегантности; вторая — совершенно правильная (ведь в старомодном или декламационном произношении окончание прилагательных «-ый» произносится как безударное «-ой»), а рифма «жало — Урала» может шокировать пуриста, но употребляется, тем не менее, часто (Пушкин рифмует и «рана», и «рано» с «Татьяна»), С другой стороны, «залы» не рифмуется ни с «алой», ни с «жало», ни с «Урала»; последнее же из этих слов не рифмуется ни с одним из первых трех в списке. Ничего подобного не существует во французском языке, а в английском мы сможем найти лишь весьма отдаленные аналогии (ср.: «alley» и «rally» или такие просторечные ассонансы, как «waiter — potato»).
Как уже упоминалось, женская рифма в русских стихах воспринимается на слух чуть
В женских рифмах или в мужских окончаниях, состоящих из двух букв, «опорная согласная» желательна, но не обязательна. Ниже следуют примеры рифм, которые становятся богатыми благодаря ее присутствию, а также по некоторым другим причинам:
склон — Аполлон
простой — золотой
простой — Толстой
простая — золотая
простая — стая
встречает — отвечает.
Богатство рифмы может достигаться и такими тонкими сдвигами ключевых согласных, как в паре «балкон — склон», где орнаментальная опора создается аллитерацией.
Существование концовки со скадом в двусложных размерах возможно в том случае, когда строка завершается словом, имеющим не менее трех слогов, с второстепенным ударением или на последнем или на третьем от конца слоге; но поскольку по самой своей природе русское слово может иметь только одно ударение, рифма со скадом (скад IV в четырехстопном ямбе) не употребляется в русской поэзии. Несколько раз она встречается в неуклюжих виршах XVIII в., будучи там просодической погрешностью, однако в наше время ряд экспериментов с нею предприняли истинные поэты. Я помню, как однажды в Ялте, во время гражданской войны, холодной и мрачной зимой 1918 г., когда волны бушующего моря рвались через парапет и разбивались о плиты набережной, замечательный и прекрасно образованный поэт Максимилиан Волошин (1877–1932) читал мне в кафе великолепное патриотическое стихотворение, в котором местоимение «моя» или «твоя» рифмовалось с концовкой строки «и непреодолимая», образовавшей комбинацию скадов I+II+IV.
В английском языке положение совсем иное. Закончив строку словом «solitude» [1025] , мы убедимся, что второстепенное ударение на его последнем слоге (особенно заметное в американском произношении), позволяет нам использовать это слово для создания абсолютно банальной рифмы (вроде «solitude — rude»). Однако не все длинные слова дают поэту такую возможность, а если и дают, то под принуждением (например, «horrible» лишь с трудом можно заставить рифмоваться с «dull» или «dell»). В других случаях начинает действовать традиция, и в соответствии со старинной поэтической вольностью или просодической условностью, многосложные слова, заканчивающиеся на «у» («-ty», «-ry», «-ny» и т. д.), доставляют английскому стихотворцу сомнительное удовольствие, рифмуясь с «see», «me», «tree» и т. д.
1025
«Одиночество» (англ.)
В русских стихах мне удалось найти нечто, отдаленно напоминающее полускад IV, только в одном случае, который, однако, требует определенных предварительных рассуждений.
В русском языке представления о неопределенности времени, места, человека, вещи или образа действия, передающиеся в языке английском с помощью компонента «some» («sometime», «somewhere», «someone», «something», «somehow» и т. д.), выражаются путем использования частицы «-нибудь», которую присоединяют через дефис к словам «когда», «где», «кто», «что», «как» и т. д. Таким образом, «когда-нибудь» обозначает «sometime», «где-нибудь» — «somewhere», «кто-нибудь» — «someone» или «somebody», «что-нибудь» — «something», «как-нибудь» — «somehow» и т. д. Тут надо отметить, что в обычной речи или в любой части метрической строки двусложного размера, кроме ее концовки, перечисленные сложные слова имеют ударение на слоге, предшествующем лишенной ударения частице «-нибудь». Строка: