Коммодор Хорнблауэр
Шрифт:
— Пошли дальше, — бросил Хорнблауэр.
С галереи под куполом они смогли сверху охватить всю картину осады. Зигзаг апрошей прошел уже почти половину пути к укреплениям осажденных. Его конец почти непрерывно извергал фонтаны земли — русские яростно его обстреливали. Центральный редут, который прикрывал въезд в деревню был в тяжелом состоянии: его брустверы превратились в редкую цепочку невысоких холмов, полузасыпанные пушки валялись тут и там на исковерканных лафетах. Не смотря на это, уцелевшие орудия, обслуживаемые маленькими группками солдат, по-прежнему стреляли. Вся линия французских укреплений была покрыта плотной полосой дыма, стекающего с осадной батареи, однако дым все же не был настолько плотен, чтобы скрыть пехотную колонну, подходящую из тыла к первой линии траншей.
— В полдень они меняют войска
— Вот они подходят, — показал Хорнблауэр.
Бомбардирские кечи со свернутыми парусами и уродливо торчащими корпусами лихтеров медленно ползли по серебристой воде — все вместе это составляло просто фантастическую картину. Длинные неуклюжие весла, по дюжине с каждого борта, напоминали ножки жука-водомерки, бегущего по поверхности пруда, но двигались значительно медленнее — матросы, которые ими орудовали, напрягали все силы, выкладываясь при каждом бесконечно-длинном гребке.
— Соммерс! Джерард! — резко скомандовал Хорнблауэр, — готовьте ваше сигнальное обрудование. Закрепите эти блоке на карнизе. Пошевеливайтесь, не возиться же вам целый день.
Мичмана и матросы бросились оснащать на галерее сигнальный пост. На карнизе были установлены блоки, через которые пропустили фалы; русский штаб с интересом присматривался к этой операции. Между тем бомбардирские кечи постепенно подходили к вершине бухты, до боли медленно ползя на своих длинных веслах. Они двигались немного боком из-за легкого бриза, дующего с носа, под действием которого они заметно дрейфовали. Похоже, никто со стороны неприятеля, не обращал на них никакого внимания; армии Бонапарта, овладевшие Европой от Мадрида до Смоленска имели немного случаев познакомиться с бомбардирскими кечами. Внизу французы продолжали вести огонь с большой батареи по уже полуразрушенным русским укреплениям; русские отчаянно отстреливались.
«Гарви» и «Мотылек» медленно продвигались вперед, пока не подошли совсем близко к берегу; в подзорную трубу Хорнблауэр видел маленькие фигурки, передвигающиеся в их носовой части и понял, что корабли стали на якорь. Весла спазматически задергались, сначала в одну, затем в другую сторону — Хорнблауэр, стоя на галерее, почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он живо предстваил себе, как Маунд и Дункан, стоя на шканцах, выкрикивают команды гребцам, разворачивая свои корабли, подобно жукам, приколотым булавками к листу бумаги. Они занимали позицию, чтобы отдать якорь еще и с кормы, чтобы потом, травя и выбирая тросы, направлять мортиры на любую из целей, расположенных на широкой дуге. Клаузевиц и его штаб недоуменно взирали на происходящее, абсолютно не представляя себе смысла всех этих маневров. Хорнблауэр видел, как были отданы и кормовые якоря и заметил маленькие кучки матросов, склонившихся у кабестанов. Бомбардирские кечи почти незаметно повернулись — сначала в одну сторону, потом в другую — командиры тренировались в установке кораблей на позиции по береговым ориентирам.
— На «Гарви» поднят сигнал «Готов», — произнес Хорнблауэр, не отрывая глаз от трубы.
Шкив на блоке у него над головой пронзительно завизжал: на фалах поднялся подтвержающий сигнал. Большой клубок дыма внезапно поднялся над носом «Гарви»; с этого расстояния Хорнблауэр не мог проследить полет снаряда и он ожидал, волнуясь, жалея, что не может охватить взглядом всю французскую батарею, чтобы не пропустить разрыва бомбы. И он так ничего и не увидел — абсолютно ничего. Разочарованный, Хорнблауэр приказал поднять черный конус — сигнал «не наблюдаю» и «Гарви» выстрелил снова. На этот раз он заметил разрыв, маленький вулкан дыма и осколков тут же за батареей.
— Перелет, сэр, — проговорил Соммерс.
— Да. Передайте это на «Гарви».
К этому времени Дункан поставил на якорь свой «Мотылек» и поднял сигнал готовности. Следующий снаряд с «Гарви» попал прямов центр батареи и сразу же вслед за этим туда же попала первая бомба с «Мотылька». Теперь оба кеча начали систематическую бомбардировку батареи; снаряд за снарядом попадали в цель, так что сквозь фонтаны дыма и разлетающейся земли невозможно было разглядеть французское укрепление. Это было простое прямоугольное сооружение, без траверзов или внутренних перегородок и теперь, когда противник нашел способ перебрасывать бомбы через бруствер, французским артиллеристам некуда было
— Дайте сигнал: «Прекратить огонь», — приказал Хорнблауэр.
Тринадцатидюймовые бомбы не относились к боеприпасам, запас которых легко пополнить на Балтике и не было необходимости расходовать их по батарее, которая уже была приведена к молчанию и, по крайней мере на время, стала абсолютно бесполезной. Затем, как и ожидал Хорнблауэр, французы сделали ответный ход. Из-за дальнего холма появилась батарея полевой артиллерии, шесть пушек, с минутными интервалами, двинулись к берегу, раскачиваясь и подпрыгивая на передках. Почва была все еще болотистой, так как лето еще полностью не вступило в свои права, чтобы поля просохли, поэтому полевая артиллерия, увязая в грязи по самые оси, продвигалась к своей цели очень медленно.
— Сигнал: «Изменить цель», — приказал Хорнблауэр.
Теперь наблюдать места падения снарядов было невозможно, так как бомбардирские кечи вели перекидной огонь через дамбу. Конечно, попадут они в цель или нет — дело случая, однако Хорнблауэр полагал, что артиллерийский парк и склады шестидесятитысячной армии, ведущей регулярную осаду, должны быть достаточно велики по площади и переполнены солдатами; достаточно было бы даже нескольких удачно упавших бомб. Первая полевая батарея достигла уреза воды; лошади завернули, передки снялись, оставив пушки аккуратно установленными на одинаковых интервалах и направленными на бомбардирские кечи.
— «Гарви» сигналит, что он меняет цель, сэр, — доложил Джерард.
— Очень хорошо.
«Гарви» выстрелил по батарее; на пристрелку не понадобилось много времени. Полевые пушки, стоящие довольно далеко одна от другой в длинной вытянутой линии, не были слишком удобной целью для мортир, даже не смотря на то, что теперь места падения бомб были в зоне прямой видимости. Вторая батарея расположилась на фланге первой и — в подзорную трубу через узкую бухту Хорнблауэр хорошо различал все новые и новые пушки, которые подвозили к берегу, чтобы поставить бомбардирские суда под перекрестный огонь. Одна из бомб с «Гарви» разорвалась совсем рядом с одной из пушек; скорее всего, перебив всех людей из прислуги, однако само орудие по-прежнему стояло на колесах. Другие пушки открыли огонь, дымки лениво потекли из их стволов. С другой стороны бухты другие батареи также начали стрельбу, хотя дистанция была весьма значительной для полевой артиллерии. Не было никакого смысла продолжать подставлять бомбардирские кечи под огонь с берега; у Макдональда двести полевых орудий, а кечей только два.
— Сигнал: «Прервать акцию» — приказал Хорнблауэр.
Теперь ему казалось, что он отдал эту команду слишком поздно. Казалось, что прошли века, прежде чем бомбардирские кечи выбрали якоря. Нетерпеливо ожидая, Хорнблауэр видел, как ядра, летевшие с берега, поднимали вокург них всплески. Он видел, как весла, показавшиеся из бортов лихтеров, зачерпнули воду, разворачивая корабли, как на мачтах забелели паруса и неуклюжие сооружения начали медленно выходить из под обстрела, сильно дрейфуя под ветер, что заставляло их двигаться боком, подобно крабам. Хорнблауэр с облегчением обернулся и встретился со взглядом губернатора, который молча простоял, наблюдая всю операцию в огромную подзорную трубу, конец которой покоился на плече терпеливо замершего адьютанта, спина которого, должно быть, уже онемела от неподвижности.