Комната старинных ключей
Шрифт:
Полина взглянула под ноги. В расщелине асфальта приветливо покачивалась молодая травинка, похожая на укроп.
Девушка вдохнула глубоко-глубоко. Набивший оскомину запах города исчез. Пахло только что разрезанным арбузом, свежими огурцами. Пахло невидимой пока мать-и-мачехой на пригорке. Пахло теплым юго-восточным ветром, расправившим крылья над лесом.
Пахло весной.
– На дальней станции сойду, – пропела Полина, безбожно фальшивя, – трава-а-а по пояс!
Где-то неподалеку утробно загудел шмель. Гудение становилось все громче,
Это был невероятный автомобиль. Длинный, старомодного вида, он подпрыгивал на ухабах и сверкал на солнце хромированными деталями радиатора. От его цвета хотелось зажмуриться. Этот желтый напоминал не о нежных оттенках сливочного масла или насыщенном отливе утренней яичницы. Нет, это был цвет взбесившейся канарейки, гоняющей по комнате ополоумевшего рыжего кота. Безумный, яростный, ошеломляющий цвет!
Автомобиль лихо развернулся и затормозил у платформы. Водительская дверца открылась, и наружу вылез мужчина в кожаной курке.
В первую секунду Полина едва не шарахнулась в сторону.
Мужчина был пугающе высок, не меньше двух метров. Ей не доводилось прежде видеть людей такого роста. Худой, но не тощий. Лицо угрюмое, непроницаемое, с плотно сжатыми губами, к тому же заросшее щетиной. Правое ухо разорвано сверху, лоб перерезан, как морщиной, белым шрамом.
Вылитый бандит. Реликт девяностых, каким-то чудом оказавшийся за рулем необычной машины.
– Полина? – хмуро осведомился реликт, подходя ближе.
Подавив могучее желание сказать, что она – Света, девушка молча кивнула. Ей стало совсем не по себе. «Уголовник, причем контуженный. Таким нельзя противоречить, надо во всем соглашаться».
– Меня Доктор за вами прислал, – отрывисто сказал мужчина. – Садитесь.
И распахнул дверцу машины.
Полина не двинулась с места.
– Какой доктор? – вежливо спросила она, в уме просчитывая пути отхода. Получалось, что бежать можно только по шпалам за ушедшей электричкой, которую она так опрометчиво покинула.
– Что значит «какой»? – нахмурился водитель.
– Я имею в виду специализацию, – пояснила Полина с мягкостью дипломата, ведущего разговор с аборигенами Новой Гвинеи.
«Главное – не выводить его из себя, – вертелось у нее в голове, пока она мило улыбалась мужчине с изуродованным ухом. – Потянуть время – а там и следующая электричка подойдет».
– Это я без понятия, – грубовато бросил водитель. – Какую выберет, такая и будет.
От их беседы на Полину повеяло легким безумием.
– Ну, садитесь же! – проворчал мужчина. – Или хотите пешком идти? Здесь километра два будет. До поселка километр, и от него еще столько же.
Безумие рассеялось, как туман от дуновения ветра.
– Так вы от Ковальского! – воскликнула Полина, испытав невыразимое облегчение.
– А от кого еще? Я же сразу сказал – от Доктора.
Полина уселась в автомобиль со смешанным чувством восхищения и страха. Эта машина казалась такой старинной! И такой элегантной…
Водитель лихо рванул с места, и вскоре платформа осталась за спиной.
– Как называется эта марка? – осмелилась спросить девушка.
– «Опель Олимпия», – неприязненно буркнул бандит. – Не отвлекайте меня, будьте любезны.
И пожалуйста, решила Полина. Не хотите общаться – не надо.
Она замолчала и стала смотреть в окно.
За окном проносились деревья, а вскоре замелькали и дома. Просторные каменные коттеджи, почти все двух– или трехэтажные, а вокруг них высоченные кирпичные заборы, наводившие на мысли о тюрьме. Участки – совсем крохотные. Дома смотрели окна в окна, тесно прижимаясь друг к другу. Вырвавшись из объятий города, люди все равно по привычке стремились загнать себя в заточение. Кое-где на заборах сверху виднелась колючая проволока.
Полина приуныла. Она не любила заборы: они будили в ней клаустрофобию. Ее бы воля, снесла бы все эти уродливые ограждения и поставила деревянные изгороди, не выше плеча. И еще вокруг не хватает деревьев. Как здесь стало бы чудесно, если посадить кустарники: сирень, черноплодную рябину и обязательно шиповник! Будь у нее дом…
Полина с силой ударила себя ладонью по коленке. От громкого хлопка водитель притормозил и уставился на пассажирку, отвернувшуюся к окну.
– Что такое?
Она здорово себя приложила. Он видел, что здорово! Какого черта она это сделала?
Девица повернула к нему бледное осунувшееся лицо.
– Все в порядке, – ровно сказала она. – Вы не могли бы не тормозить так резко? Меня укачивает.
– Вы себя ударили.
– Комары, – отрезала девица.
И, сочтя объяснение исчерпывающим, снова уткнулась в стекло.
«Да мне-то что… Хоть дятлы», – про себя пробормотал водитель.
Комары у нее! В апреле!
Он поглядывал на пассажирку исподтишка, ожидая новых фокусов. Может, она больна? Плохую затею придумал Доктор, никуда не годную. Но убедить его в этом пока не удалось. Остается надеяться, что Анжей увидит девчонку и сам поймет, что ошибся.
Поселок закончился, и дорога начала вилять. Машину заносило на крутых поворотах то вправо, то влево. Шофер прибавил скорость, искоса взглянув на пассажирку: если резкое торможение тебе не по вкусу, что скажешь об экстремальной езде?
Он отлично знал, что его желтобокая старушка может и не такое вытворять на дороге. Но она-то не знала!
И все равно молчала, словно воды набрав в рот. А ведь сперва он решил, что девица болтлива.
Нет, пожалуй, его выкрутасы на дороге ее не впечатляли. А жаль! Как хорошо было бы привезти ее к хозяину мокрой, как мышь, и с позеленевшим лицом. Совсем прекрасно, если бы ее стошнило Доктору на ботинки. Ботинок Анжей не простил бы никому! Эх, какой план провалился…