Комната старинных ключей
Шрифт:
– Ты видел саму машину?
– Нет. Но Ковальский говорит, повреждения были серьезные.
– Еще бы…
Бабкин представил, как это было. Сначала удар КАМАЗа. Вряд ли слишком сильный, иначе люди погибли бы мгновенно. А затем автомобиль, проломив ограду, падает в реку.
Он покачал головой:
– С трудом верится, что они уцелели.
– По словам экономки, подушки безопасности сработали только от удара о воду. Шофер, как выяснилось, всегда держал под рукой нож. Подушки он вспорол, но у девушки
– Может, окно было открыто, – предположил Сергей. – А девушка?
– А девушка не смогла. Шофер ее вытащил. Уже на поверхности он потерял сознание, и ей пришлось буксировать его до берега.
Сергей вспомнил маленькую светловолосую экономку. Мысленно поставил рядом с ней двухметрового водителя.
– Не сходится, Макар. Или она мастер спорта по плаванию. Но тащить за собой такую каланчу было бы тяжело даже мне, а она к тому же была в шоке после аварии.
– Может, и врет. Но зачем? Мне интересно другое: почему они выжили?
Бабкин еще раз наклонился над рекой. Смерил глазами расстояние от поверхности воды до моста.
– Теоретически – возможно, – с сомнением в голосе протянул он. – Если при падении они были пристегнуты, если сработали подушки, если под рукой оказался нож, если машина утонула не сразу, а некоторое время держалась на плаву… Слишком много «если». Но вылезти из тонущей машины и вытащить пассажира может только физически подготовленный человек. И очень хладнокровный. Откуда у простого шофера такие способности?
Макар усмехнулся:
– А он и не простой шофер.
– Что, заодно телохранитель Ковальского? У меня мелькнула такая мысль, как только я его увидел.
– Не знаю, нужен ли Ковальскому телохранитель, но у этого Василия за спиной шесть лет во Французском Легионе.
Бабкин присвистнул от удивления.
– Так он из бойцов! Что ж ты сразу не сказал? Тогда половина вопросов снимается. Подожди, а почему в таком случае он в реанимации, а девочка жива-здорова?
– Потому что он раскроил голову о стойку – это раз. И потому что во время службы у него была контузия – это два. Ковальский разговаривал с лечащим врачом. Тот говорит, что последствия полученной травмы абсолютно непредсказуемы. Представь, как их тряхнуло, когда машина ударилась о воду.
– Понятно… Выплыть-то выплыл на резервах организма, и даже девчонку спас, но потом отключился. Он до сих пор без сознания?
– Да, и что будет дальше, никто не знает. Ковальский сказал, что не исключено любое развитие событий. Парень может через час очнуться и уйти из больницы на своих двоих, а может провести там еще много недель, прежде чем что-то прояснится.
Сергей отошел подальше от края и задумчиво оглядел мост. Чем-то ему не нравилась вся эта история.
Он обернулся к Илюшину. Макар сосредоточенно обматывал вокруг шеи вязаный зеленый шарф и делал вид, что его нисколько не интересует это происшествие. Что тоже было странно. Чтобы Илюшин с его кошачьим любопытством не выяснил досконально, что произошло?
– Водителя КАМАЗа так и не нашли? – спросил Сергей.
– Нет. Похоже, сбежал, когда понял, что натворил.
– Интересно-интересно… – пробормотал Бабкин. – Сбежал, значит. А машину бросил.
Макар Илюшин бросил на него пристальный взгляд.
– Почему бы и нет? Если он был пьян, например. Экономка утверждает, что КАМАЗ занесло.
– Занесло, говоришь…
Оставив Макара бороться с шарфом, Сергей прошел по мосту сначала в одну сторону, потом в другую. Остановился, разглядывая выбоину в асфальте. Солнце припекало макушку, но ветер дул устойчивый и холодный.
– Что-то нашел? – крикнул Илюшин.
– Что здесь можно найти, кроме ям? – издалека отозвался сыщик. – Но и ямы – это тоже неплохо.
– Что с ними не так?
Бабкин подошел ближе.
– С ними как раз все в порядке. Нормальные российские ямы.
– И что?
– То, что КАМАЗ тоже российский. Лишь детище французского автопрома может потерять управление на такой дороге. А нормальному русскому грузовику все эти ямы – как бегемоту кочки.
Он покрутился на мосту и резюмировал:
– Ерунду рассказывает экономка. Как я и подозревал. КАМАЗ не могло занести на этой дороге. А если бы и занесло, он стукнул бы «рено», и этим все закончилось.
– Тормоза отказали, ты забыл? Водитель испугался, потерял контроль, дернул руль…
– Тормоза? – усмехнулся Бабкин. – Тогда почему он не свалился в реку вслед за «рено»? Или ты хочешь убедить меня в том, что многотонный грузовик задержала хилая оградка? Нет, Макар, не годится. Оградка к этому времени была уже проломлена машиной Ковальского: ныряй – не хочу! А КАМАЗ не нырнул. Остановился аккуратно на краешке. Понимаешь, к чему я клоню?
Илюшин с самым искренним видом заверил, что не понимает. Но Бабкин знал друга слишком хорошо.
– Только не притворяйся, будто ты поверил во всю эту белиберду с отказавшими тормозами и перетрусившим водилой. Заметил, что мы стоим здесь уже двадцать минут?
– Ну и что?
– За это время по мосту не проехало ни одной машины. Тихое местечко. Удобное. Можно шлепнуть кого-нибудь, не опасаясь свидетелей.
– Хотели бы шлепнуть, пристрелили бы без затей, – возразил Макар.
– Пристрелить – это уголовное дело, это расследование, это ненужный риск для организатора. Смерть в аварии не вызовет никаких кругов по воде.