Комната старинных ключей
Шрифт:
«Все, – успела подумать ослепшая Полина. – Конец».
Обидно было не столько умирать, сколько умирать так глупо, не зная, чьи грубые пальцы сжимают ее шею.
Она не успела даже пискнуть, как вдруг свет погас, и она почувствовала, что ее больше никто не держит.
– Дьявол вас раздери! – шепотом прорычал знакомый голос. – Какого черта вы здесь делаете?!
В глазах ослепшей Полины еще плясали желтые пятна. Она не видела ничего, кроме смутного силуэта перед собой.
– Вы? – просипела Полина. –
– Не преувеличивайте. Я даже не пытался.
Пятна растворились, и в темноте Полина разглядела водителя в джинсах и широкой черной футболке. В этом камуфляже он почти сливался со стенами.
Пережитый страх вдруг накрыл ее волной. Глаза наполнились слезами. Она шмыгнула носом, чувствуя, что вот-вот разревется.
– Спокойной ночи, – сдавленным голосом пробормотала Полина.
Она собиралась уйти. Как вдруг крепкие пальцы бережно обняли ее руку чуть повыше локтя.
– Простите, – мягко сказал Василий, не отпуская ее. – Я не хотел вас пугать. Думал, это один из них.
Полина изумленно взглянула на него. От неожиданности даже слезы высохли.
– Не сердитесь на меня, – добавил Василий. – Пожалуйста.
С каких пор он придает значение тому, сержусь я или нет?!
Она кивнула и вытерла глаза.
– Я сама виновата. Выскочила на вас…
Василий отпустил ее. Кожа сохранила ощущение тепла его пальцев.
А потом до Полины дошел смысл всей фразы.
– «Один из них»? Вы про гостей?
– Про кого же еще?
Он оглянулся на лестницу и завел Полину в столовую. Усадил на стул и сел рядом. Зеленые глаза заблестели в темноте.
– Теперь объясните мне, зачем вы тут прятались?
– Я не пряталась, – обиделась Полина. – Я выслеживала! Мне показалось, что кто-то ходит по дому.
– Значит, мы выслеживали друг друга. Поздравляю. В библиотеке – это вы были?
– Я.
– Понятно… – Василий потер подбородок. – И в столовой тоже вы, как мы выяснили.
– И в столовой, – со вздохом подтвердила Полина.
– И в галерее.
– В галерее?
Водитель пристально посмотрел на нее.
– В галерее, – раздельно повторил он. – Вы были там минут десять назад?
– Не была, – открестилась Полина. – Вы что! Там картины. Я их боюсь.
– Ночью шарахаться по дому не боитесь, а картин боитесь, – рассеянно произнес Василий, думая о чем-то другом.
– А что мне здесь ночью может грозить? – удивилась Полина и не удержалась от шпильки: – Кроме вас, конечно.
И по выражению его лица поняла, что только что сморозила ужасную глупость.
– Насчет вас я пошутила, – торопливо сказал она. – Пожалуйста, не обижайтесь!
Василий покачал головой, и Полина окончательно почувствовала себя непроходимой тупицей.
– Я вас провожу до комнаты.
– Да я, в общем-то, и сама могу дойти, –
Василий остановился и взглянул на нее.
– У меня фонарик, – добавила Полина. И для убедительности помахала перед его лицом фонариком.
– Это прекрасно, – согласился Василий, уворачиваясь от удара фонарем. – Но мы все-таки пойдем вместе.
Полина отчего-то так обрадовалась, словно ей пообещали не прогулку по дому в компании водителя, а увлекательную поездку на море.
На лестнице она споткнулась. И тут же ее подхватила сильная рука.
– Осторожно, – только и сказал Василий.
Но до конца лестницы уже не отпускал ее. Полина испытала разочарование, когда ступеньки закончились и водитель отстранился.
Возле комнаты Ирмы из-под двери пробивалась слабая полоска света.
– Художница не спит, – шепотом сказала Полина.
– И не только она. Не выходите сегодня ночью больше из комнаты.
– Вам бы писать диалоги к фильмам о вампирах!
– А вам бы играть жертву, которую съедают в первые десять минут.
И, не дав Полине возразить, сдержанно добавил:
– К Анжею приезжают разные люди. Будьте осмотрительнее.
На следующее утро оказалось, что ветер не прошел бесследно. Сломалась толстая ветка одной из лип. Она свалилась на клумбу и раздавила половину тюльпанов Армена. А в оранжерее треснуло стекло, и пришлось срочно заказывать новое.
Поэтому Василий и Полина выехали на рынок с получасовым опозданием. Девушка на ходу дописывала пункты в список покупок. Номером первым в нем стояли артишоки. Она представляла, как обрадуется Ирма, и улыбалась.
Они ехали к большому овощному рынку. Василий не отрывал взгляда от дороги. Время от времени он посматривал в заднее зеркало, но никто не следовал за ними.
Сегодня водитель был на редкость неприветлив и хмур. Полина попробовала узнать, в чем причина. Но получила в ответ резкое:
– Простите, я не разговариваю за рулем.
Девушка почувствовала себя так, словно ей дали пощечину.
Значит, утро все расставило по своим местам. Василий точно так же не желает общаться с ней, как и в первый день ее работы.
Это было тем более обидно, что Полина знала: с Ковальским они прекрасно болтают в машине. «Не разговариваю за рулем» относилось только к ней. Оно означало: «Я не разговариваю именно с вами».
Хорошее настроение исчезло, как будто ее окатили грязной водой.
Десять минут прошло в гнетущем молчании. В Полине поднималась горькая обида, как вода во время прилива. И наконец затопила ее целиком.
– Что бы я ни делала, это бесполезно, – ровным голосом сказала она, глядя перед собой. – Вы по-прежнему терпеть меня не можете. И не даете себе труда это скрывать.