Комната старинных ключей
Шрифт:
– Присоединяюсь к вопросу, – сказали сзади.
В дверях стоял Макар Илюшин.
– Ты сэкономил бы всем кучу нервов, если бы не шарахался по дому, как…
– Как чертов Рэмбо, – подсказал Василий.
– Как призрак прадедушки, – поправила Полина.
– Как уцелевший после мора таракан, – закончил Илюшин. – Что тебе мешало прийти ко мне со своими подозрениями?
– А я тебе не доверял. Ни тебе, ни Сергею.
«И мне тоже», – с обидой подумала Полина.
– А тебя просто боялся в это впутывать, –
– Графин в кухне ты разбил?
– Я. Координация после аварии еще не очень.
Илюшин потер висок.
– Значит, это ты за всеми следил… Знал бы я раньше, я бы сто метров нервных волокон сэкономил. Где ты прятался, спрашивать бесполезно?
– Абсолютно. Может, мне эти укрытия еще пригодятся.
– Про труп в подвале ты знал?
– Понятия не имел. Я был уверен, что нас с Полиной пытались убить. Все гости в этот раз странно себя вели. Ну, я и решил понаблюдать незаметно за всеми, кто в доме. В том числе за тобой и Серегой. Мне казалось, дело идет к развязке.
– Так оно и было. Значит, из больницы ты удрал…
– Зачем удрал? Ушел как белый человек. Даже деньги оставил сестрам.
Полина внезапно вышла из себя. Так вот почему с ней так разговаривали в больнице! А она выдумала бог знает что! Переживала! Хотела, как последняя идиотка, бежать босиком к нему в реанимацию!
Она вскочила и крикнула так, что зазвенела посуда в шкафу:
– Это чтобы медсестры врали, да? Чтобы они всем озабоченным вроде меня говорили, что ты тяжелый и без изменений?
Голос у нее сорвался.
– А я, между прочим, думала, что ты почти умер! Я тебя чуть не оплакала! Ты нарочно это сделал, да?! Чтобы я тут… без тебя…
Она махнула рукой и опустилась на стул. В глазах противно защипало.
Василий присел перед ней на корточки. Зеленые глаза оказались на уровне глаз Полины.
– Чучело ты, – с насмешливой нежностью сказал он.
Одной огромной лапой взял девушку за руку – рука исчезла в его ладони. Другой очень бережно провел по ее лицу, стирая слезы.
Краем глаза Полина увидела, что Макар растворился за дверью.
А потом большие руки подняли ее легко, как перышко, и поставили на стул. Теперь Полина оказалась выше. Но ненамного. Как раз настолько, чтобы ей было удобно наклониться и прижаться губами к теплым губам.
Когда он отпустил ее, губы жгло, как будто опалило пламенем. Василий смотрел на нее снизу вверх. Он не улыбался, но глаза его улыбались.
Первый раз Полина увидела эту обращенную к ней улыбку.
Василий уткнулся в ее ладонь, подышал на пальцы, словно отогревая замерзшую птицу. Снова запрокинул голову таким беззащитным движением, которого невозможно было ожидать от него прежде.
– Прости меня, пожалуйста, – сказал он. – Я хотел
Она провела пальцем по его жесткой щеке. Ее переполняли слова, рвались наружу, и каждое слово было признанием.
Вместо этого Полина вслух сказала:
– Мы с тобой теперь всегда будем со стула целоваться, да?
Он свел брови, будто всерьез задумавшись.
– У меня в гараже есть складная табуреточка. Ты будешь хорошо на ней смотреться.
– А за оранжереей есть ямка. Если тебя поставить туда, ты станешь ростом как все нормальные люди.
Теперь улыбка пробежала и по его губам. Он задержал ее руку на своем лице.
– Я не говорил тебе, что ты очень красивая?
– Я похожа на перезревшего Купидона, – вспомнила Полина.
– Ты похожа на ангела, – сказал Василий. – Ты сияешь. Сияешь, ясно? Я, когда тебя увидел первый раз, едва не ослеп.
– Скажи еще раз, – попросила она.
– Что?
– Про ангела.
И он еще раз сказал ей про ангела. И еще раз, и еще. До тех пор, пока, осторожно постучавшись, в кухню не заглянул Бабкин и умоляющим голосом не попросил отдать им чайник.
Когда Полина вышла с чашками из кухни, от бутербродов не осталось и следа. Она услышала обрывок фразы Анжея:
– …опасаюсь. Что, если они не смогут доказать его причастность к убийству?
Сергей Бабкин пожал плечами.
– А что вы предлагаете? Не отпускать же идиота. Пусть этим занимается следствие, мы свое дело сделали.
– Да-да, вы правы. Знаете, я должен был сразу сказать: спасибо вам. Спасибо за то, что вы не уехали, когда я исчез.
Сергей явно смутился.
– Да бросьте, – пробормотал он.
Зато Илюшин принял благодарность как должное.
– Пожалуйста. Кстати, за это вы должны поблагодарить и Полину. Она не стала скрывать, что вы пропали, хотя могла бы.
Ковальский хотел ответить, но девушка перебила его. Она вспомнила, что кое-что осталось невыясненным.
– Анжей, вы не сказали, где прятались. Почему я вас ни разу не видела?
По бледным щекам Ковальского расползся румянец. Полина прежде и не догадывалась, что Доктор умеет краснеть.
– Вообще-то видели, – усмехнулся Макар. – Практически постоянно.
– В каком смысле?
Ковальский вздохнул и признался:
– В самом что ни на есть прямом. В оранжерее.
Полина озадаченно склонила голову набок. Они шутят?
И вдруг пелена спала с ее глаз. Она наклонилась над столом, забыв о приличиях, не отрывая взгляда от смущенного лица Доктора. Воображение и память включились разом. Если представить на его голове шапку черных кудрей… Если увеличить нос до карикатурных размеров… Спрятать в перчатки аристократичные худые руки и надеть вместо пиджака клетчатую рубашку… Которая, собственно, уже на Ковальском… То получится…