Комната ужасов. Дилогия
Шрифт:
– А на моей юбке вышито СБСП.
– Слава Богу Сегодня Пятница[8]?
– Да нет же! Спереди Брюхо Сзади Попа.
Бэрр прыснул ромом.
– Так мне ГОРАЗДО больше нравится, Холли!
– Странный мужчина. Мужской пол, похоже, предпочитает первый вариант.
– Потому–то и?..
Она тронула его за руку:
– Может, вы сядете? Мне надо кое–что сделать перед тем, как мы будем ужинать. Бифштекс средней прожаренности, так, кажется?
Еда была простая. Двухдюймовый бифштекс – у нее почти такой же большой, как у него, – спаржа, нарезанный зубчиками картофель в чесночном и укропном соусе,
То вино, которое Бэрр принес, Холли не выставила, потому что оно недостаточно «подышало». Вместо этого она выставила бутылку, пожаловавшись при этом, что вино «излишне крепленое». Бэрру было все равно, он не понял даже о чем, вообще, речь.
После того как Холли убрала тарелки и подала кофе – с ликерным бренди ей и с другим ромом ему, – она достала коробку контрабандных «Гавана–Гавана».
– Вам, похоже, известны все мои дурные наклонности, – вздохнул Бэрр.
– Слабости – может быть. Не думаю, чтобы у вас было много дурных наклонностей. – Холли обрезала для него сигару и извлекла из кармана передника зажигалку.
– Ой, простите. Я сейчас достану спички.
– Я не сноб по части сигар. Зажигалка вполне сгодится.
– Но не эта.
– Отчего так?
Она щелкнула и поднесла поближе. От пламени сильно пахло духами.
– Эротическая. Идея была воспроизвести настоящие духи. «Пуазон», «Эбандонт», «Опиум», «Слат», какие угодно. Со спичками это не удалось. Слишком большая температура для запахов. Портятся. Пришлось удовлетвориться собственными разработками. Что скажете?
– Еще один объект испытаний?
– Верно. – Она отпила бренди и затянулась. – Вы меня поймали. Что вам удалось отгадать?
– Отгадать? Дедукция, если угодно. Это травмирует мое мужское «я», но вы пригласили меня сегодня, чтобы задобрить бифштексами и ликерами в очаровательной компании, и все ради сохранения вашей ужасной, мрачной тайны: «Холли не такая дурочка, как прикидывается». Вам не стоило беспокоиться – хотя я и рад, что вы это сделали. Я не имею привычки выдавать женские тайны.
– Это какие же?
– Две Холли. Две, которых я знаю, – вот какие тайны. Одному Богу известно, какие у вас на то причины, но, что касается меня, за вашу тайну можете быть спокойны.
– Спасибо, Бэрр. – Женщина потянулась через стол и коснулась его руки. – Наверное, вы имеете право на какого–то рода объяснения. Но сначала не могли бы вы рассказать несколько более подробно, как далеко зашла ваша «дедукция»?
– Как я уже говорил, существуют две Холли. Холли для публики: настоящая дурочка–блондинка, вертихвостка, ветер в голове. Холли номер два – умненькая, может быть, даже очень умненькая. Настоящий профессионал. Возможно, в маркетинге или. – Он потер подбородок. – Нет! Дизайн. Все эти вещи: зеркало на холодильнике для той, которой не нужна диета, ароматическая зажигалка для той, которая не курит, – это же ваша работа, правда?
– Да, и «Куклы Димити–Ди», и пара настольных игр, кое–что из ювелирного дела, то да се. «Мистическая Мышь». Впрочем, не я одна. У меня есть маленькая команда, которая работает на меня.
– Отлично. Значит – очень умненькая. Настолько же, насколько богатая. «Димити–Ди» должна была принести вам кое–какое состояние. Это же было повальное увлечение. А вот о «Мистической Мыши» я ничего не слыхал.
– Выбросим на рынок осенью. Игрушки и мультфиль мы. Повальные увлечения –
– Ну а почему две Холли? В том, что вы делаете, ведь нет ничего постыдного.
– Это непросто объяснить. – Холли налила еще кофе. – Вы когда–нибудь слышали о «Менса»?
– Конечно, что–то вроде клуба гениев, да?
– Не гениев. Вступить любой может: при условии, что он попадает в верхние два процента по интеллекту[9].
– Я и сказал: гениев.
– Сколько человек живет в этом здании, как вы думаете?
– Ну, сотни три, наверное.
– Итак, не считая меня, шансы пройти есть у пяти из жильцов. Спуститесь на оживленную улицу, и вы за час встретитесь с дюжиной человек, подходящих для «Менса». Не слишком мы большая редкость, не прав да ли? Вы и сами подойдете, я чувствую.
– Спасибо. Никогда не думал о себе в этом плане.
– Интеллектуальный коэффициент выше чем один и три или даже один и четыре – это еще не гений.
– Кто же тогда гений?
– Интеллект плюс увлеченность – пот, воля к работе. Большинство умных людей никогда не реализуют свой потенциал, посмотрите на меня! Я валяю дурака, пока не стукнет какая–то глупая идейка. А другие – пусть по–настоящему работают, преуспевают. Вот и все. Как бы то ни было, принадлежа к «Менса», встречаешь совсем мало умных людей. Профессоры, компьютерщики, водители грузовиков, стриптизерки, домохозяйки – весьма пестрая шайка. Примерно такая же пестрая, как любая случайная группа людей. Милых, бездельников, фанатиков, заурядных личностей. Люди как люди. Кроме одной черточки (если не считать сноровки в выполнении тестов ай–кью): девяносто процентов из них не распространяются или даже скрывают тот факт, что они «менсанианцы».
– Но почему?
– В жизни по большей части ум – это ни–ни–ни. Кто ж будет нанимать шофера с высоким «ай–кью»? А уж в стриптизе, наверное, «ай–кью» должен быть обратно пропорционален объему бюста.
– Простите, но напрашивается вопрос.
Холли перебила:
– Если они такие сообразительные, чего же они тогда не богаты?
– Пусть так.
– Менсанианцам об этом все время говорят. Многим из нас это просто не нужно. Мысль их работает в самых разных направлениях. Думаю, многие могли бы, если бы приложили к этому мозги. Знаете историю про греческого философа? Про Солона, кажется. Ему задал такой же вопрос его ученик. Это Солону запало в душу. Он одолжил несколько сотен оболов и скупил на следующий год в Афинах все прессы для олив. Имея полную монополию, он контролировал все цены. К концу лета Солон стал едва ли не самым богатым в Афинах. Он вернул долг, а остальное раздал бедным. И вернулся к ученикам. Но самые большие проблемы у женщин из «Менса».
– Отчего так?
– Мужчины не пылают страстью к умным женщинам.
– Это действительно так! Где же причина, по–вашему? Мужчины?
– Отчасти. Мужчина, который обратил внимание на мои ноги, тут же забудет о них, когда узнает, что я превосхожу его по интеллекту на двадцать пунктов. Но не только в этом дело. Те, кто умен, подвергаются преследованиям – это как быть черным или евреем. Люди могут начать слежку, особенно мужчины к этому склонны. Большинство из нас «косят» под средненьких или дурачков. К тому же, так избавишься от всех нелепых ожиданий: «ты ж гений, что же ты пишешь с ошибками?»