Компания чужаков
Шрифт:
Андреа сделала два глубоких вздоха. Снова заставила себя замедлить каждое движение. Попробовала набрать цифры в обратном порядке, твердя про себя: Холловэй, Холловэй, крупнейшая женская тюрьма, теперь она узнает о ней не понаслышке. Замок щелкнул. В наружной двери уже проворачивался с грохотом ключ Бродбента. Андреа успела добежать до стола, бросила туфли на пол и рухнула на стул с такой стремительностью, что едва не перекувырнулась.
— Все сидишь? — приветствовал ее Бродбент.
Андреа постучала карандашом по зубам. Изобразила удивление, как будто архивариус застал
— Что?
— Все сидишь тут?
— Честно говоря, мистер Би, я отлучалась ненадолго.
— Неужто?
— Смоталась на ланч в Лиссабон. Лобстер на гриле, белое вино, ресторанчик на террасе под открытым небом.
— Ну, это не по моей части, — угрюмо ответствовал он.
Желудок наконец-то отлепился от сердца и легких и ухнул вниз.
Вечером она встретилась с Громовым на явочной квартире чуть в стороне от Лордшип-Лейн в Пекэме, а может быть, в Восточном Далвиче. Седой, плешивый дворецкий впустил ее в коттедж на Пеллэт-роуд с уютным садиком, живой изгородью, несколькими трудягами-гномами на газоне. Широкие резиновые подошвы дворецкого шлепали перед Андреа до гостиной, где у кафельного камина уютно устроился Громов. Часы на каминной решетке, фарфоровая женская фигурка в шляпе и с букетом цветов, на стене гравюра «Природа» — две нежные девчушки щека к щеке, — и на их фоне призрачно проступает серое застывшее лицо русского.
— В этой части Лондона я никогда не бывала, — с порога заявила Андреа. — То парк Брокуэлл, а то Лордшип-Лейн. Я-то думала, мы будем встречаться в Хэмстед-Хите.
— Сейчас там холодно, а летом по кустам полно слуг государства с их мальчишками.
— Вот уж не знала.
— Многие из этих мальчишек работают на нас, — без улыбки уточнил генерал.
— Вы запустили щупальца повсюду.
— Почти.
Она сообщила, что среди папок с делами оперативных агентов досье Снежного Барса отсутствует, и Громов равнодушно кивнул, как будто это заведомо было известно. Андреа добавила, что заглянуть внутрь имеющихся папок не успела из-за внезапного появления Спека, и ясно дала понять, что во второй раз так рисковать не станет.
Громов поморгал и кивнул, не слишком-то расстроенный ее ультиматумом. Это равнодушное молчание уязвило шпионку, и она пустилась пересказывать содержимое папки «Клеопатра», вот тут-то генерал навострил уши. Его явно порадовало, что его агент умеет выходить за тесные рамки инструкции. Андреа отметила странное размещение папки, а затем перешла к информации, полученной от Кардью: атмосфера взаимного недоверия в Компании, отчуждение между администраторами и оперативными работниками. Под конец Андреа «раскрыла» папку Клеопатры и подробно изложила Громову ее содержание. Кажется, удивить русского ей все-таки не удалось.
— В списке значилось шесть имен, — сказала она.
— Шесть? — переспросил он. — Вы уверены, что именно шесть?
— Еще шесть недель тому назад я профессионально занималась математикой, — не выдержала Андреа. — Уж до шести я как-нибудь сосчитаю, не собьюсь.
— Назовите имена.
— Андрей Юрьев, Иван Кореневский, Олег Якубовский, Алексей Волков,
— Это придется проверить, — без экивоков отрубил генерал.
— Проверить?
— Вы проделали отличную работу.
— Как это возможно проверить, мистер Громов?
— Пошлю в «горячую комнату» другого агента… человека со статусом «десять красный».
От возмущения у Андреа не нашлось слов.
— Вы доказали свою надежность, — подбодрил ее Громов. — На что и было рассчитано это маленькое… упражнение.
Ему было наплевать, сердится она или нет.
— Больше никаких шагов не предпринимайте, ждите моих указаний, — завершил он разговор, надевая пальто.
Протянул Андреа конверт.
— Что это?
— Пятьсот фунтов стерлингов.
— Я не возьму ваших денег.
— Ваша мать не была столь… высокомерна, — возразил генерал, и Андреа воочию увидела ящик номер семьсот восемнадцать, аккуратно скользящий на свое место в сейфе.
В тот выходной перед домом Андреа откуда ни возьмись возник Льюис Крейг. Он позвонил в дверной звонок, но Андреа не открыла. Он остался стоять перед домом, потом, замерзши, принялся расхаживать взад-вперед по тротуару, заглядывал в окна гостиной, прижимался лицом к витражному стеклу парадной двери. На время ланча Льюис отлучился, однако вскоре вернулся, и Андреа поняла, что ей придется встретиться с ним лицом к лицу или так и сидеть дома, словно в осажденной крепости.
Она бы предпочла не впускать Льюиса в дом, поговорить прямо на крыльце, но он, обойдя ее, устремился в прихожую. Вид у него был затравленный, куда девалась присущая ему опрятность? Волосы стояли дыбом, как будто его сильно напугали, глаза потемнели и запали от бессонницы.
— Я тебя искал, — заговорил он.
— Я жила у друзей, пока…
— Да-да, твои квартиросъемщики, американцы, сказали мне.
— Только что вернулась к себе домой, — сообщила она, пытаясь удержать беседу на этом бытовом уровне.
— Мы с Мартой ездили в Штаты.
— Значит, в конце концов ты поехал.
— Она уехала раньше, я поехал следом, — сказал Льюис. — В Кембридже я чуть с ума не сошел.
Повисло долгое молчание. От Льюиса пахло отчаянием, этим смрадом невозможно было дышать, но и не было средства как-то облегчить его муки.
— Прости меня, — взмолился он, губы его вытянулись в белую ниточку, так крепко он их сжимал, пытаясь удержать, скрыть свою боль. Андреа на миг показалась самой себе садисткой. — Я только… я не могу больше… Андреа, я не вынесу этого!
— Наши отношения закончены, Льюис. Продолжения быть не может.
— Не могли бы мы?..
— Что?
— Поговорить?
— Мы поговорили. Я тебя простила. А теперь ступай.
— Но я не могу… Я должен быть с тобой. Я все время думаю о тебе, не могу остановиться.
— И как же ты думаешь обо мне, Льюис? — разъярилась она. — Где и как ты представляешь себе меня? На садовой скамейке? На заднем сиденье автомобиля? На твоей кровати с медными шишечками? В сарае среди кирок и мотыг?
Льюис явно возбудился.