Композиция сердец

Нейман Ямира

– Вообще-то я действительно ездила на конференцию по урбанистике, – оскорбленно отозвалась я. – И обвинять меня в том, что я специально заболела, это уже чересчур.

– Я бы хотела видеться чаще, – протянула сестра.

– Думаю, это невозможно, учитывая твою занятость. Но мы же всегда на связи, верно?

– Я не понимаю, почему ты отдаляешься, – тихо произнесла Белла. – Просто хочу напомнить, что я с тобой рядом, и всегда готова помочь.

Мои губы непроизвольно сжались в черту. Белла, конечно же, заметила, мое напряжение и завела ни к чему не обязывающий разговор, живописуя подробности будущей вечеринки.

Понемногу я отвлеклась, слушая мелодичный голос сестры. Вдруг раздался стук в дверь, и она вспорхнув, бросилась открывать.

– Это еще кто?

– Доставка. Не могу позволить тебе умереть от голода, – ответила она.

Пока я возмущенно приоткрыла рот, чтобы поспорить, Белла приняла пакеты у курьера. Застывший паренек смотрел на нее округлившимися глазами, и это было неудивительно. Нечасто встречаешь в жизни человека, чье лицо регулярно мелькает в рекламе на центральных каналах и красуется на баннерах. Но даже без этого она никогда не оставалась незаметной. Еще в свои шестнадцать от восторженных ухажеров ей едва ли не приходилось отбиваться, признания в любви ровным слоем покрывали не только родной двор, но и все подъездные пути, а полученные валентинки не помещались в карманы школьной сумки. Случай свел её с агентом из модельного агентства, и с той поры он ежедневно поминал Изабеллу Романовскую в самых горячих молитвах. Её комиссионные обеспечили мужчине безбедную жизнь на Кипре.

Дежурно улыбнувшись, Белла захлопнула дверь.

– К сожалению, нормально приготовить я не успею. Учитывая, что надо еще и привести тебя в порядок, – обратилась она ко мне.

От её пронизывающего взгляда хотелось превратиться в кокон внутри злополучного махрового халата. На фоне безупречной одежды сестры – как и всегда – я выглядела крайне невыразительно. На кухонном столе, как по волшебству, выстроились коробочки с роллами. В маленьких креманках – где она их вообще раскопала? – поблескивал соевый соус, васаби и маринованный имбирь. Содержимое остальных пакетов заполняло собой нутро довольно урчащего холодильника, который обычно не страдал перегрузом.

– Ешь давай, – кивнула на наборы Белла. – Увлеченная натура, сама не вспомнишь уже, когда ты последний раз ела по-человечески.

– Я нормально питаюсь! – пробурчала я.

Сестра со скепсисом посмотрела на то, как филадельфия исчезает со стола, и я исправилась.

– Утром сожгла омлет, а снова готовить не хотелось. Все равно ближайшие дни меня не будет дома.

– Неожиданное признание для такой затворницы, – хмыкнула Белла. – Планируешь уйти в загул?

Я закатила глаза, вызвав у нее короткий смешок.

– Мама поставила ультиматум, так что завтра отойду от этой твоей гулянки, и еду к ним.

– Папа забыл про их годовщину и запланировал рыбалку, – понизив голос произнесла Белла, ловко обмакнув в соусе “калифорнию”.

– Ого, я думала, там снова какая-то мелочь. Как папа мог так прогадать? У него же все даты записаны.

– Кажется, во время прошлого эпизода, мама сожгла его блокнот, – проговорила Белла.

– Дурдом.

Роллы неожиданно быстро исчезли. Сыто отвалившись на спинку стула, я буквально ощутила, как желание идти куда-либо иссякает.

– Но-но, не спать! – ворвался в уши голос Беллы. – Так, бегом в душ. У нас всего три часа.

– В смысле три? Ты же говорила, нам к семи вечера? –

встрепенулась я.

– К семи будем там, значит, выехать надо в шесть, а в пять тридцать ты должна быть готова. Бегом, контрастный душ. И не вздумай жульничать, иначе я буду тебя там держать.

Смирившись, я последовала указаниям сестры. Белла вертелась точно юла, направляя мои движения, подсовывала маски и патчи, вытащив пакетик с гелеобразным веществом из холодильника, размяла его и поместила на прикрытые глаза. Стоит признаться, ее толковая забота была приятна. Я превращалась в воск, из которого успешная модель лепила что-то более интересное и ухоженное.

Мы успели. К семнадцати тридцати Белла отступила от меня, довольно оглядев результат своих усилий.

– У тебя есть годные платья, надеюсь? – спросила она, открыв шкаф. – Или нет. Боже, Лия, ну хоть одно-то должно быть? Хоть какое-то. Хоть черное, чтобы прийти на похороны к сестре, которая рискует умереть от вида этого гардероба прямо сейчас.

– Не наговаривай. Судя по моему выжатому состоянию, ты успела обратиться в вампира, а лишний деревянный кол у меня не завалялся, знаешь ли.

Белла весело усмехнулась, вытаскивая из дальнего угла закрытый чехол. Довольно встряхнув его, она приоткрыла молнию.

– Хорошо, что ты такая сентиментальная барахольщица, крошка Ли-Ли. У тебя есть отличное платье, о котором ты успела позабыть. Помнишь, я привезла эту прекрасную вещицу от Valentino после своей первой недели моды в Париже?

– Помню, – соврала я.

– Хорошая попытка. Так, мне кажется, оно и сейчас прекрасно сядет на тебя.

Черное платье обволокло меня. Нижний слой из плотного материала прикрывал от груди и до середины бедра, а вот верхний слой был насквозь воздушным: черный шифон едва держался на плечах, формируя декольте глубокой лодочкой, собирался на плотно подшитые складки на талии, а затем спускаясь до земли. Край этих широких полупрозрачных лент цеплялся за все подряд, пока я не обула ступни в серебристые босоножки – тоже подарок Беллы.

– Вот, другое дело, – довольно заключила она, выправив завитые в крупные локоны пряди. – Машина подъедет через пять минут, так что пока можешь подкрасить губы. Я сейчас.

Платье ощущалось странно, я поймала себя на том, что все время пытаюсь поправить его. При поворотах и ходьбе шифоновые ленты распахивались, приоткрывая вид на ноги. Все это вместе казалось мне слишком откровенным и вызывающим, так что от идеи красить губы любезно подброшенным сестрой тюбиком алой помады я отказалась. Белла появилась через минуту, сменив свободное оверсайз платье, в котором появилась сегодня, на высокохудожественный материал из мира высокой моды, ей удивительным образом подходил этот золотистый оттенок. Вырезы возле ребер показывали загорелую кожу.

– Все, идем, нас уже ждут, – бросила она, подхватывая край своего шлейфа.

Возле подъезда гудел мотор внедорожника, светловолосый щуплый водитель скучающе барабанил пальцами по рулю. Бабушки, принявшие вечернюю смену на лавочке, недовольно шептались. Нас они проводили неприязненными взглядами.

– Ишь ты, а это что за фифы завелись? – крикнула Марковна, их негласный предводитель, дергая за концы повязанного платка. – Не уж бордель открыли в нашем подъезде, а?

– Здравствуйте, Августина Марковна, – помахала я рукой.