Компромат на президента
Шрифт:
Хайновский улыбнулся:
– А вы как считаете?
– Я бы постарался обходиться с ним осторожней.
– Взрыв бомбы – ерунда по сравнению с документами, которыми я располагаю. Они единственная гарантия моего нахождения на свободе.
Липский прикрыл глаза:
– Михаил, ты обязан подстраховаться. Ты слишком доверяешь своей охране, среди твоих людей уже наверняка внедрены агенты ФСБ.
– Согласен. Доверять можно только равным, человек, работающий за деньги, открыт для того, чтобы его перекупили.
– Вам,
– Бесполезно. Меня выдадут, уже есть договоренность.
Семен Липский вращал в пальцах монетку:
– Тебя могут арестовать в любой момент и потребуют отдать документы. И тебе ничего не останется, как расстаться с ними.
Михаил Изидорович засмеялся.
– Страховка. Сегодня я уже могу сказать вам, где они находятся. Я переправил их за границу, и если со мной что-то случится…
– Не думаешь ли ты, что документы не отдадут властям, если уже существует договоренность выдать тебя самого.
– Они в швейцарском Берне, в депозитной ячейке банка. Отдадут их только в трех случаях. Первый – мне лично.
– А если с тобой что-нибудь случится? – осторожно поинтересовался Липский.
– Если я погибну, то документы будут немедленно опубликованы. Поэтому власть заинтересована, чтобы ни один волос не упал с моей головы. Если же меня посадят, документы сможет забрать кто-нибудь из вас двоих. Я написал доверенности. Вас найдут, не беспокойтесь, – предусмотрительно взбросил руку Хайновский. – Я знаю про каждого из вас достаточно, чтобы вы постарались распорядиться ими с умом – вытащить меня на свободу, иначе мне придется рассказать на следствии много интересного.
Кирилл Братин пожал плечами.
– За мной стоит государство, и мне опасаться нечего. Но я все же благодарен вам за доверие, – он бросил красноречивый взгляд на олигархов.
Хайновский улыбнулся:
– Мы с Семеном люди состоятельные. Для нас самая большая угроза – потерять доверие руководства страны. А это, к сожалению, сейчас и происходит.
– Что вы, – возмутился Братин, – временные трудности. Если бы вы не конфликтовали с администрацией, не пытались проводить свою собственную политику, то проблема отпала бы сама собой. Мы бы начали сотрудничество и закрыли вопрос прежде, чем он получил бы огласку.
– С этого дня, Кирилл Андреевич, можете считать себя свободным от прежних обязательств передо мной. Можете требовать любую разумную помощь. Я доверяю вашему чутью. И считаю, что, несмотря на короткий разговор, день вами потрачен не зря. Теперь можете немного отдохнуть. – Хайновский поднялся и протянул руку Братину.
Тому тоже пришлось встать в полный рост, мужчины обменялись рукопожатиями.
– Видите, – продолжил Хайновский, – теперь нет ни противников, ни врагов, мы все играем в одной команде. Всегда бы так, на благо России.
– Пригласи, Михаил Изидорович, кого-нибудь разлить спиртное по
– Момент торжественный, – благостно улыбаясь, отозвался Хайновский, – я, как хозяин праздника, сделаю это сам.
Липский глянул на Братина:
– Вам раньше приходилось пить в такой компании? – обратился он к Кириллу Андреевичу.
– На службе я вообще не пью.
– Служба кончилась минуту тому назад. Теперь мы, можно сказать, партнеры.
Хайновский продемонстрировал этикетку дорогого французского коньяка. Понемногу плеснул его в широкие бокалы.
– Мне, если можно, водочки. В гастрономии я консервативен до крайности.
– Сейчас исправим.
Хайновский собственноручно на маленьком подносике доставил бокалы к овальному столу. Клим Бондарев, наблюдавший за переговорами через вентиляционную трубу, отодвинулся к надстройке, теперь он уже не видел стола, а лишь слышал мелодичный звон стекла. Два бокала звучали в унисон, и лишь третий – на полтона ниже.
– Мы, русские, умеем договариваться, – вздохнул Братин, когда перевел дыхание после рюмки водки, – но почему-то только в минуты опасности. Спасибо за приглашение и оказанное мне доверие. Я пойду? – спросил он.
– Если вы уже познакомились с красивой женщиной, задерживать не стану, – улыбнулся Хайновский.
– Тут все женщины красивые, – заметил чиновник Совбеза.
– Вот и отдыхайте, понадобится отдельная каюта с кроватью, обратитесь к охране. Они предупреждены. Вы уже точно присмотрели себе спутницу или мне распорядиться?
– Не беспокойтесь, – Братин вышел из каюты.
– Он ведет себя нагло, – тихо проговорил Липский.
– Я бы на его месте вел себя точно так же, – отозвался Хайновский.
– Держи с ним дистанцию, – Липский отставил пустой бокал и закурил. Тонкая струйка дыма потянулась в открытую дверь.
– Если Братин тебе не нравится, я мог бы постараться его заменить, хотя не знаю, стоит ли. Мне нужен человек от власти, который знает, что документы могут оказаться в его руках.
– Не беспокойся, я и один справлюсь, не дай бог, конечно, чтобы мне пришлось забирать документы в Берне. Я надеюсь, что все обойдется.
Хайновский рассеянно повел взглядом по каюте, дым не спешил исчезать в решетке под потолком.
– Вентиляцию забыли включить.
Он не спеша поднялся и открыл щиток на белоснежной панели стены, щелкнул тумблером.
– Нет, вроде работает.
Он прислушался и наконец уловил мерное гудение вентилятора. Клим Бондарев уже вытащил зажигалку из вентиляционной трубы, опустил ее в карман и перебрался к краю навеса. Улучил момент, когда охранник отойдет, спрыгнул в узкий проход возле надстройки.
Бондарев узнал не так уж много. Однако для первой попытки было неплохо. Выяснилось, что документы вывезены за границу – в Берн, Хайновский приберег их как последний аргумент в споре с властью.