Комсорг 2
Шрифт:
В тот же Таллинн можно и по выходным кататься, но и на неделе с такой работы сорваться можно легко.
Все равно, конечно, узнают рано или поздно в торге, что курьер служебный не просто так катается по казенным делам, а со своим личным спекулянтским интересом. Да еще не бегает пешком, а как весьма обеспеченный человек раскатывает на здорово дефицитном в СССР складном велосипеде марки "Кама".
Я поэтому никуда не бегу сразу же, как глупый подросток, получив список и пачку документов, а солидно выписываю адреса магазинов и названия, потом определяюсь по имеющемуся у меня атласу Ленинграда.
Ногами часов восемь, а вот на велике за пару точно справлюсь, но про это знать никому не нужно.
А то потом появятся срочные доставки и меня совсем загоняют по торговым делам уже без моего интереса.
– А билеты на трамвай и троллейбус оплачивать будут? – сварливо спрашиваю парторга, придумав повод докопаться как следует.
– Да что там эти копейки? – отмахивается она.
Ну, это уже наглость – гонять курьера за свой счет! Которому обещали какую-то несбывшуюся синекуру.
– Ага, там три копейки за трамвай, тут четыре копейки за троллейбус, там пять за автобус – и рубль за день накатается! – не унимаюсь я. – Я за свой счет кататься точно не буду, не столько мне платят, чтобы по рублю в день на общественный транспорт тратить!
Вопрос, поднятый мной, признается вполне серьезным ошеломленным моим напором парторгом, и мы идем в бухгалтерию торга, чтобы попробовать как-то компенсировать мне эти расходы.
Я уже жалею, что поднял такой вопрос, но отступать пока не собираюсь, мне интересно ознакомиться с мнением специально обученных людей.
– Билеты? На общественный транспорт? В расходы? – закатывается смехом весь кабинет. – Для нашего нового курьера? Га-га-га!!!
И радостно заливаются еще пуще, давая себе законный перерыв от скучных подсчетов.
Понятно, что пробить стену наплевательского отношения ко мне я так сразу не смогу, не будет бухгалтерия заниматься тем, чтобы считать билеты из общественного транспорта и возвращать мне деньги. Так мне сразу и сказали в бухгалтерии, когда я привел туда парторга. Или она привела меня, если сказать правильно.
Мне оно, конечно, и так не нужно, но сейчас эти расходы – реальная проза жизни для мало зарабатывающего курьера.
Я же пока маскируюсь под такого бедолагу, никто здесь не догадывается даже, как именно я буду совмещать работу с приработком. Что за день поездок буду наторговывать примерно свой оклад, возможно даже с квартальной премией.
Про нее мне тоже Валентина рассказала, но меня эти пятнадцать-двадцать пять процентов раз в квартал вообще не воодушевили.
– И как же тогда я буду от Фонтанки с Московского добираться до Нарвской? Пешком, что ли? Так я могу посетить пару магазинов за день и все! А мне их вон сколько понавесили! – деру я горло. – Тут у меня улица Газа есть около Военно-морского госпиталя, Двинская улица около порта и еще Московский проспект около метро "Московские ворота". Метро есть не везде, и мне придется с тремя пересадками добираться! – повышаю я голос, привлекая
Я позарез нужен бухгалтерам, чтобы отправлять ведомости и отчеты с обнаруженными ошибками поскорее на переделку в магазины и привозить их обратно. Так что в решении моей проблемы с транспортом они заинтересованы даже больше меня, ведь раньше сами лично катались по магазинам с бумагами.
Что им самим очень не нравится, ведь не на служебной машине начальника торга, конечно, разъезжали, а тоже своими ножками или на трамвайчике вместе с простым народом толкаться, часто бывающим некультурным в переполненных вагонах.
Или вызывали директоров в торг, что доставляло тем тоже мало радости, так что появление молодого и расторопного курьера всем очень понравится. Уже понравилось, как я вижу, вон сколько лишних хлопот на мои плечи сразу перевесили.
– Давайте мне общий проездной на все виды транспорта! И все! – предлагаю я взрослым тетям.
Но заводить отдельную ведомость для учета ради одного месячного проездного за шесть рублей никто не хочет.
– Так выписывайте за счет торга всем работникам! Чего деньги общие экономить! – еще одно революционное предложение, но тут на меня просто шипят главбух и ее заместитель.
Что есть фонды такие и еще такие, и эти расходы в них не вписываются. Короче – не моего чахлого ума дело!
– Знали бы вы, сколько я денег делаю просто на поездках в другую республику и продажу дефицита только по своим, помалкивали бы про мой чахлый ум конечно, – опять думаю я про себя.
Мне он тоже не особо нужен, этот проездной, но могу его Светке отдать, если она продолжит кататься в общагу, хотя у нее же ученический есть, так что ей пока не требуется. Сам я общественным транспортом редко пользуюсь, до Варшавского пешком хожу, торговля вся в пешей доступности, да и у самого ученический все еще имеется, он до конца летних каникул действует. Потом уже продлять в фазанке нужно с сентября месяца, но вряд ли я этим буду заниматься.
После этого бухгалтера посовещались и предложили, в качестве более-менее приемлемого для них самих и для меня тоже решения, выделять мне ежеквартальную премию побольше, чтобы я мог часть ее тратить на транспорт. Не пятнадцать процентов, как обычно, а все сорок.
– Все, что можем! Или так, или никак! – отрезала главная бухгалтерша. – И так тебе, мелочи пузатой, самую высокую ставку по премии квартальной выпишем!
– Это примерно тридцать рублей получается от моего оклада! Маловато будет за такие хлопоты на три месяца! – не соглашаюсь я, хотя понимаю, что больше выдавить ничего не удастся. – И деньги нужны мне сейчас, а не через три месяца!
– Нормально, как раз на месяц десять рублей получится! Премию в начале июля получишь! – отрезает главный бухгалтер, дочку которой только недавно с применением административного ресурса загнали в комсомол.
И она немного должна парторгу за ее глупый и бессмысленный демарш со взносами, высказанный мне и Валентине прямо в лицо. Прямо антисоветская деятельность какая-то при правильном угле рассмотрения обнаруживается, если году так в тридцать седьмом бы это случилось.
Лет десять без права переписки по тем суровым временам.