Кому мы обязаны «Афганом»?
Шрифт:
Основными заповедями для хозяина кабинета были вырванные из контекста «на потребу» своим личным интересам цитаты отцов-основателей научного коммунизма, такие как: «…сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственной власти, пока ассоциация пролетариев не только в одной стране, но и во всех и господствующих странах мира не разовьется настолько, что конкуренция между пролетариями в этих странах прекратится и что, по крайней мере, решающие производительные силы будут сконцентрированы в руках пролетариев». [246]
246
Маркс К., Энгельс Ф.Сочинения. Т. 6. С. 261.
«…сократить,
Подобные сентенции классиков марксизма-ленинизма воспринимались главным идеологом как оселок, на котором подлежало проверке все происходившее в партии, в стране и за ее пределами.
Как заметил польский философ Адам Шафф, для М. Суслова было «не так важно, что люди мыслят, а важно то, что они должны мыслить». [248]
247
Маркс К, Энгельс Ф.Сочинения. Т. 1. С. 422.
248
Ципко А.Хороши ли наши принципы? «Новый мир», № 4.1990. С. 181.
И еще: «Только партия пролетариата знает, что люди должны мыслить, только она знает истины марксизма». [249]
Главный идеолог был уверен, что время не властно над марксистско-ленинскими догмами. Он, выражаясь словами писателя С. Залыгина, «не замечал, как наша практика опровергала наши же теории». [250]
К тому же у Суслова нашлись единомышленники и в партии, и в среде ученых, которые талдычили то же самое.
249
Там же.
250
Там же.
«Стараниями многих теоретиков партии марксизм, научный характер которого бесспорен, — утверждает в своих мемуарах академик Е. Примаков, — был превращен в своеобразную религию, заявлен как единственно правильное научное направление — все другие относились к «ереси». Утверждалось, что он универсален, сохраняя без всякой адаптации к меняющейся действительности правоту всех своих выводов, — попытки оспорить провозглашались отступничеством. Наконец, «классики» марксизма обожествлялись, превращались, по сути, в иконы». [251]
251
Примаков ЕМ.Годы в большой политике. М.: Совершенно секретно, 1999. С. 24.
Перед такими иконами, заполнявшими его рабочий кабинет, главный идеолог КПСС и коротал большую часть своей жизни.
Леонид Ильич Брежнев в отличие от Михаила Андреевича был человеком публичным. Как метко заметил В. Курилов, он «лез на глаза во всех газетах, по телевизору, по радио и неутомимо награждал себя все новыми и новыми наградами». Но главная разница между ним и «серым кардиналом» заключалась в другом.
Если тот всю жизнь корпел над трудами классиков марксизма-ленинизма, то Леонид Ильич, поднимаясь со ступеньки на ступеньку по длинной лестнице своей партийной карьеры и став, в конечном итоге, генеральным секретарем ЦК КПСС, ни разу не заглянул хотя бы в один томик К. Маркса, Ф. Энгельса или В. Ленина. Об этом он доверительно поведал однажды своему главному спичрайтеру А. Бовину, когда тот нашпиговал текст очередного выступления хозяина цитатами из трудов основоположников научного коммунизма. Леонид Ильич потребовал убрать все цитаты и добавил: «Неужели ты думаешь, что кто-нибудь поверит, что Леня Брежнев читал Маркса и Энгельса?» [252]
252
А. Бовин заявил об этом в двухсерийном фильме «Дорогой Леонид Ильич!», который был показан 6–7 июня 2004 года по государственному телеканалу «Россия».
Тем не менее, на съездах и прочих форумах КПСС, на международных совещаниях компартий разных стран, в первичных парторганизациях, на плакатах
Естественно, что при этом он отдавал отчет в том, что таковым его будут воспринимать до тех пор, пока у него под боком находится Михаил Андреевич. Только в связке с начетчиком и догматиком Леня Брежнев мог чувствовать себя уверенно и смело заявлять, что руководимая им КПСС, равно как и весь Советский Союз, последовательно продвигаются по пути коммунизма и борьбы за светлое будущее всего человечества.
Эти двое очень нуждались друг в друге. И их взаимоотношения вылились в симбиоз, основанный на обоюдной непреодолимой тяге к власти. Первый видел в этом возможность в полной мере удовлетворить свое честолюбие и тщеславие. Второй — реализовать себя в роли «серого кардинала». И нужно признать, что они достаточно быстро и умело достигли своих эгоистических целей.
«Мы, к беде нашей, не разглядели вовремя, как ловко он (Брежнев. — А. Ж.) расставляет свои кадры, окружая себя холуями и подхалимами, — сетовал в одном из своих интервью В. Семичастный, предшественник Ю. Андропова на посту председателя КГБ СССР. — Одного взял, второго, третьего, а потом они ему своих начали навязывать… До абсурда дошло, беспомощные люди стали занимать в государстве самые важные посты. И в Совете министров, и в партии — везде и всюду». [253]
253
Интервью В. Семичастного газете «Согласие», опубликованное 19 июля 1990 года под заголовком «Обошлись бы и без плюрализма».
В Политбюро ЦК объявились дотоле не бывшие на слуху М. А. Тихонов, А. П. Кириленко, В. В. Гришин, К. У. Черненко, которые, как свидетельствует В. Крючков, «однозначно стояли на позициях личной преданности Брежневу, однако сколько-нибудь заметной роли в государственных делах они не играли». [254]
Эти и прочие выдвиженцы Брежнева, тщательно оберегая авторитет и полномочия своего хозяина, не забывали трепетно заботиться и о его привычках, о его слабостях. Как подметил известный политолог, доктор исторических наук, профессор А. Я. Гуревич, «эти люди подыгрывали Л. Брежневу как могли, устроив вокруг него самую настоящую оперетту. Мы вам дадим что угодно: погоны маршала, звезды, ордена, золотое оружие, только останьтесь, ради Бога, в своем кресле». [255]
254
Крючков В. А.Личное дело: Часть первая. М.: Олимп; ACT, 1997. С. 99.
255
Караулов А.Сборник «Вокруг Кремля». М.: Новости, 1990. С. 416.
То же самое, но по-своему, высказал и В. Семичастный: «Последние лет пять, а может, и больше, это окружение готово было ему подпорки поставить, передвигать за него ноги, лишь бы он существовал. Потому что это давало возможность существовать им». [256]
Что же касается М. Суслова, то он тоже достиг того, о чем только мог мечтать.
…В начале шестидесятых годов руководство КГБ обратилось на Старую площадь с ходатайством о предоставлении нелегалам Морису и Леонтине Коэнам-Крогерам советского гражданства. Вопрос возник в связи с тем, что чета выдающихся советских разведчиков, работая в Лондоне, оказалась в сложной ситуации, грозившей арестом. Предоставление им гражданства СССР рассматривалось в качестве одной из мер их правовой защиты. «Серый кардинал» начертал на представлении: «Вопрос о Крогерах поставлен преждевременно. Они еще могут нас предать. Вот когда вернутся в Советский Союз, тогда и будем рассматривать их ходатайство». Ю. В. Андропов смиренно согласился.
256
Интервью В. Семичастного газете «Согласие», опубликованное 19 июля 1990 года под заголовком «Обошлись бы и без плюрализма».