Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России

Меркачёва Ева Михайловна

Рассказы жертв пыток

«После пыток они ели пирожные»

Бизнесмен и бывший помощник депутата Госдумы провел в ОТБ собственное расследование. Александр Мухортов (на одном из опубликованных в сети видео есть кадры, где его зверски мучают) фиксировал все, что там происходило не только с ним, но и с другими. Составлял списки палачей-«активистов», сотрудников, с чьего ведома и по чьему поручению они действовали, представителей надзирающих инстанций, которые не могли не знать о концлагере (именно так

ОТБ называли арестанты).

— Я пробыл в самом сердце ада полгода, передо мной стояла задача выжить и не потерять веру во все человеческое, — говорит он о Саратовской туберкулезной тюремной больнице.

Александр Мухортов: фото до попадания в тюрьму и фото, сделанное за решеткой

ФСИН уже сама дала оценку произошедшему: руководители регионального управления, начальник тюремной больницы и его замы уволены с формулировкой «по отрицательным мотивам». Все материалы, которые ФСИН собрала во время служебной проверки, переданы следствию. Но все ли имена извергов, их покровителей и жертв известны? Не думаю. Иначе мы были бы свидетелями чистки во многих ведомствах.

Александр (вопросы передали ему через адвоката) находится в одной из колоний Саратовской области (его потом перевели из региона в целях безопасности по нашей просьбе, тем более что по закону он имеет право отбывать наказание по месту проживания). И все равно с его стороны решение поведать о пытках из-за решетки — подвиг. Он отлично понимает, чем рискует, ведь в Саратове еще при должностях многие, кто хотел бы заткнуть ему рот.

И вот мы начинаем беседу.

— Александр, как вы оказались за решеткой?

— Я бизнесмен, писатель, был помощником депутата Госдумы, к моменту ареста приступил к работе помощником председателя городского собрания Сочи. В курортном городе меня многие знают, я был довольно состоятельным человеком, даже занимался меценатством. А следствие меня обвинило в разбое, выставило гопником, который грабит дачи.

Вышла вот какая история. Осенью 2016 года один московский знакомый предложил помочь с поиском инвестора в проект строительства ТЦ в Сочи (я тогда владел строительной компанией). Однако, по его словам, нужно было дать «решале» 4 миллиона рублей. Наличность я привез в Москву и передал этому «решале». Мне сказали, что до Нового года подпишут договор и откроют финансирование. Этого не случилось — мой знакомый и этот «решала» меня просто кинули.

Им нужны были деньги, чтобы откупиться от правоохранителей. Дело в том, что жена моего знакомого ушла к другому мужчине. Вот приятель из мести и решил убить его, но не своими руками, а с помощью этого «решалы». Когда я все это выяснил, то решил вернуть свою наличность и заодно остановить возможное убийство. Я выследил этого «решалу» и забрался к нему в дом с двумя парнями, которые работали у меня на автостоянке. Мы сымитировали его задержание сотрудниками ФСБ — надели маски, камуфляж. Он поверил!

Привезли его с женой на дачу. Я снял на видео признания про заказное убийство и мошенничество (это видео следствие потом отказалось приложить к делу). А после на своей машине отвез его обратно домой.

Арестовали меня в тот

же день. Я сразу признался, что инсценировал действия сотрудников ФСБ, чтобы получить чистосердечное признание. Но это не спасло. «Решала», к слову, был бывшим сотрудником МВД, причем ранее судимым за похищение человека (вспоминается закон кармы). Меня обвинили в разбое и приговорили в 2018 году, дали девять лет. И вот я сижу. И не просто сижу, а перенес такое, к чему меня суд точно не приговаривал.

— Что представляет из себя ОТБ № 1, в которую вы попали?

— Больница находится в заводском районе Саратова, окружена какими-то заводами. Местные говорят, что там производят синтетику, отсюда одно из названий ОТБ, которое придумали осужденные, — «кровавый синт». Территория огромная, вокруг тишина и стаи воронов в небе. Как в фильме ужасов. На уровне вибраций чувствуешь, что это концлагерь, что здесь все пропитано страхом и болью.

Многие больные осужденные, отбывающие наказание в саратовских колониях, готовы умереть без медицинской помощи, только бы сюда не попасть. Но я до конца в такое не верил. Когда я был в Соликамске, то попал в тюремную больницу, где были человеческие условия, к осужденным относились как к больным людям. Я думал, что везде именно так. Как же я ошибался!

— Как вас встретили в больнице?

— Когда наш этап приехал в ОТБ (октябрь 2019 года), нас передали в руки зэков-«активистов». Те забрали наши личные вещи и повели нас на обыск. Пока продолжался шмон, сотрудники курили у входа. Потом «активисты» повели нас на санобработку в баню, где некоторых избили (меня не тронули, я был самым крепким, так что, видимо, побоялись, что дам отпор) и заставляли подписать бумаги, что жалоб и претензий мы не имеем. Я отказался. Старший из зэков по кличке Казах мрачно ухмыльнулся.

После моей жалобы в прокуратуру на неоказание медпомощи меня этапировали в больницу для МРТ-диагностики головного мозга (видимо, это было наказание за жалобу). Я сразу попал в психиатрическое отделение, хотя никаких психических расстройств у меня не было. Оказалось, что туда помещают всех, кто часто жалуется на условия содержания в колониях. Их начинают кормить психотропными препаратами, которые подавляют волю. Я от этих лекарств даже ходить нормально не мог.

И вот что я заметил: санитары-«активисты» заводят заключенных в особые палаты (таких было три, они запирались на ключ, одна из этих палат как раз на видео, что попало в интернет), и оттуда пациенты могут не возвращаться неделями, а когда вернутся — выглядят так, будто их прокрутили в мясорубке. Когда избили парня, прибывшего вместе со мной этапом, я возмутился. Сказал санитарам, чтобы не трогали тех, кто со мной приехал.

И вот меня позвал к себе завхоз Крайнов. Ну как позвал… Я шел по больничному коридору, сзади по голове меня ударили чем-то, а очнулся я уже в этой пыточной палате, привязанный к кровати. Крайнов заговорил: «Чего ты, сука, хочешь? Чего ты лезешь?»

А потом его зондер-команда зашла. Двое санитаров с двухлитровыми бутылками с надписью «Хлор», наполненными водой. И они этими бутылками начали меня бить по мягким частям тела. У меня на животе даже слово «Хлор» пропечаталось. И вот так я лежал, привязанный, почти две недели. Все это время голодал.