Конь Рыжий

Москвитина Полина Дмитриевна

Ной понятия не имел ни о каких народовольцах.

– Да, да! В школах тому не учили, а зря! Народ-то наш, служивый, фактически к революции пришел малограмотным и наполовину совершенно безграмотным. Цари-самодержцы с первого Рюрика и до свергнутого с престола Николая Романова не баловали народ образованием. И вот, пожалуйста, революция! Сам по себе факт потрясающий. Не пугачевщина, про которую помнит по некоему Филарету-раскольнику моя здравствующая бабушка, а – революция.

«Умнющий старик», – подумал Ной.

В прихожей послышались чьи-то шаги – Ной выпрямился

подумав, что пришла Дуня. Василий Кириллович успокоил:

– Не Дуня. Родственница наша, учительница.

В гостиную вошла миловидная девушка, тоненькая, белолицая, а по груди – толстая белокурая коса с красною лентою. Ной поднялся, поправил китель. Необычайная синева глаз плеснула ему в лицо, а Василий Кириллович чинно представил:

– Познакомься, Анечка. Хорунжий Енисейского казачьего войска, Ной Васильевич Лебедь из станицы Таштып. Прибыл из Петрограда, где служил со своим сводным Сибирским полком.

Лицо девушки просияло:

– Правда, из Петрограда? – спросила она, подав маленькую настывшую ладонь. – Анна Дмитриевна.

Ной слегка поклонился – не горазд он был на знакомства с девицами, тем паче – учительницами.

В руке у Анечки был тяжелый портфель с учебниками и грифельными досками, и она, положив его на диван, все с тем же удивлением разглядывала хорунжего, как бы не веря, что он и в самом деле приехал из революционного Петрограда.

– Я ведь и представления не имею о Петрограде, – призналась Анечка. – Когда еще училась в гимназии, мечтала быть курсистскою, да вот не пришлось. Это ж, наверное, огромный город!

– Огромный, Анечка, – подтвердил Василий Кириллович и, заметив, что «зверь ангорский» пробрался в гостиную, пошел на него: – А ну, брысь, сатана!

– Он вас поцарапал?

– Не шибко.

– Сейчас же уходи, Ангорец! – И, оглянувшись на Ноя, разъяснила: – Я его дрессирую. Видели, как он послушался?

– Мало тебе твоих ребятишек, – заметил Василий Кириллович. – Но по воскресеньям не надо бы заниматься в школе. Достаточно будних дней. И, кроме того, одна за четырех не вытянешь всех отстающих и ленивых к тому же.

В лучах угасающего солнца отсвечивали на столе хрустальные рюмки, сияла фарфоровая посуда. Татьяна Михайловна принесла на большом блюде зажаренного с гречневой кашей поросенка, Анечка – солонину в двух тарелках – знаменитые минусинские помидоры и разрезанный соленый арбуз. Хозяйка, Мария Власовна, поставила на стол в сплетенной из тонких прутьев корзиночке груду подрумяненных наливных шанег. Ноя радовало, что в Минусинске люди живут сытно, и тут же вспомнились голодные люди Питера, скуднейшее полковое харчеванье.

– Мы еще живем, как видите, – показал рукою на стол Василий Кириллович. – Ну, а там, где вы были, – слезы и грезы.

Хозяйка пригласила к столу, хозяин достал из буфета две бутылки, сообщив:

– Ради такого дня не пожалею Шустовский коньячок и любимый моей супругою апельсиновый ликерчик. Давно не пробовали настоящего Шустовского?

Ной простовато улыбнулся:

– Понятия не имею ни о каких винах и ликерах. Непьющий.

Василий Кириллович не поверил:

– Ну, ну, не скромничайте,

господин хорунжий. Я ведь тоже из казачьей косточки – подъесаульские погонушки нашивал. Ну, а у казаков, как помню по службе, не пьющими вин бывают только лошади.

– Должно, и я из лошадиной породы, – запросто признался Ной, сообщив: – Меня так и прозвали в полку – Конь Рыжий.

Старушка-хозяйка тоненько хихикнула, Татьяна Михайловна рассыпалась смехом, покачиваясь мощным телом, Анечка, недоумевая, забавно помигивала, словно ей соринка попала в глаза.

– Что? Конь Рыжий? То есть как – Конь Рыжий? – хлопал глазами Василий Кириллович.

Ной и сам не рад был, что некстати проговорился.

– Дунюшка вам потом расскажет.

Василий Кириллович налил в рюмки для женщин ликер, а себе и гостю – превосходный Шустовский коньяк.

– За наше знакомство, Ной Васильевич. Это же для нас большая радость встреча с вами – вестником из самого Петрограда! Так что прошу уважить.

Ной взял в пальцы веретенце рюмки, сказал:

– Нельзя пить-то мне – зарок такой дал. Когда еще жил парнем на Дону в курене деда, конфуз произошел со мной, а так и с другими парнями. Собрались мы в престольный праздник – еще безусые, ну и переложили дюже. Драка произошла, и один парень утонул в Дону. После того собрали нас, да на казачий круг. Как и что? До сей поры в памяти.

– Не вино, а самогонку пили, наверное. Ну, в малой мере вино пить можно, господин хорунжий, – успокоил Василий Кириллович. – И сам Христос вино пил на свадьбе в Канне Галлилейской.

– Читал про Канну Галлилейскую, но не сказано, что спаситель вино пил. Воду обратил в вино – правда, а чтоб пить – про то не сказано.

– Не пил! Не пил! – подхватила супруга Василия Кирилловича. – Это пьяницы придумали, чтоб на Христа ссылаться.

– Но если Христос воду превратил в вино, для кого же он совершил подобное превращение? Для людей же, чтоб потребляли в малой мере. Одно беда: никто не знает, где кончается малая мера и начинается большая, после которой человек не только в свинью превращается, но и хуже того, в зверя. Ну, а за сим, за ваше здоровье и благополучное возвращение в отчие края, Ной Васильевич!

Ной поморщился, будто хватанул ложку уксуса.

– Господи прости, до чего же горючее снадобье. И как только пьют его в большом количестве?

– Пьют, пьют да похваливают. Мой винный завод, например, не успевает напоить один наш маленький город. А ведь по деревням и селам самогонку гонят. Это же чистейший яд!

Закусив, Василий Кириллович вспомнил:

– Так какую же карательную службу вы должны были править своим полком в Петрограде? Когда вы туда прибыли?

Ной рассказал о всех злоключениях сводного Сибирского полка со дня его формирования в Пскове и до демобилизации в Гатчине, умолчав о разгроме мятежного женского батальона. Солдаты бегут со всех фронтов, в Самаре – светопреставление в некотором роде, и эшелоны с чехословацкими войсками при боевом укладе, а в Смольном – Ленин – Владимир Ильич Ульянов заглавный большевик, да вот сама Россия, как поглядел Ной, вроде с копылков слетела.