Конь в малине
Шрифт:
Я тронул машину, выехал на Малый, докатил до Беринга (откуда я так хорошо знаю все эти улицы?!), свернул, долетел до Нахимова, пропустил встречные машины и вновь свернул – налево. Впереди замаячила безобразная громада «Прибалтийской».
И тут обогнавший «забаву» синий «фольксваген» самым наглым образом подрезал меня.
Я вдавил в пол педаль тормоза.
Завизжали по асфальту покрышки. Слева от меня затормозила вишневая «волга» с тонированными стеклами, из нее выскочили двое парней в джинсовых костюмах и черных масках.
Не катайтесь с опущенным боковым стеклом, парни!..
Я глянул в панораму заднего вида – корму «забавы» уже подпирал монстрообразный джип Камского автозавода – и поднял руки.
Меня выволокли наружу, стремительно разоружили, нацепили браслеты и затолкали в салон «волги», так что я оказался зажат между двумя джинсовыми мальчиками. Следом явились мои шмотки – еще один налетчик, одетый, в отличие от джинсовых, в серую штормовку, бросил сумку на переднее сиденье и захлопнул дверцу. «Волга» тут же тронулась; я успел только увидеть, что тип в штормовке завладел моей «забавой».
– Мешок! – гаркнул водитель, здоровенный детина с бритым затылком.
В центральном зеркале были видны его глаза, равнодушные, как могильный камень.
Тот, что слева, напялил мне на голову черный мешок. Меня снова стиснули с обоих боков, и я почувствовал, что под джинсовыми куртками прячутся бронежилеты. А потом сила инерции вжала нас в спинку сиденья.
26
«Волга» в очередной раз остановилась, и мешок с моей головы сняли.
Я тут же осмотрелся.
Похоже, мы находились за городом: со всех сторон росли высокие сосны, среди которых спрятался двухэтажный коттеджик весьма симпатичного вида. Типы, всю дорогу мявшие мне бока бронежилетами, выбрались из машины.
– Вылезай, приехали, – сказал водила.
Я последовал за джинсовыми мальчиками. Один из них тут же направился к дому, второй ткнул мне под ребро ствол автомата:
– Вперед!
Я повиновался.
В доме нас встретили трое парней, вооруженные «етоевыми».
– Принимайте! – сказал один из моих похитителей. – И немедленно отзвонитесь шефу. Мы докладываем, что свою часть дела выполнили.
– Лады! – сказал один из встречающих, мордоворот с мрачной физиономией и угрюмым взглядом серых глаз.
Руки его скорее напоминали лапы гризли.
Меня провели по лестнице на второй этаж, завели в комнату и пристегнули наручником к трубе возле батареи отопления.
– Может, его в санузел? – предложил маленький усатый толстяк, отдаленно напоминающий Эркюля Пуаро в исполнении Марка Сноу.
– А срать ты при нем будешь? – сказал гризли и заржал. Словно филин заухал… Глаза мордоворота, впрочем, остались угрюмыми. – Или всякий раз выводить его оттуда?
– Спасибо, мне и здесь хорошо, – сказал я, внимательно проследив, чтобы не дрогнул голос.
– Скоро, дружок, тебе
– Ладно, – сказал толстяк. – Иду звонить шефу.
Он вышел. Угрюмый и третий тип, на вид молодой парнишка лет двадцати, рыжеватый и конопатый, с минуту разглядывали меня, а потом тоже скрылись за дверью.
Я взялся за осмотр тюремной камеры.
Комната была небольшой, но со вкусом обставленной. На стене висела прямоугольная коробка часов. Они показывали 14.34. Если меня сцапали в начале второго – а скорее всего так оно и было, – то находились мы не слишком далеко от города, километрах в сорока-пятидесяти.
Снаружи заурчал двигатель машины. По-видимому, непосредственные похитители отваливали.
Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…
Я поднялся на ноги и дотянулся до окна. Правда, пришлось вывернуть шею так, что хрустнули позвонки.
В отдалении между соснами виднелись обширная водная гладь и песчаный пляж.
Солнце светит слева, значит окна выходят на запад. Скорее всего, какое-нибудь озеро на Карельском перешейке. Чья-нибудь дача. Загорающих на пляже не видно – по такой-то погоде! Видимо, частные владения…
Я вновь сел на пол.
Сумка и мобильник лежали на диване, и до них сейчас было дальше, чем вчера до Нью-Йорка. Стерлинга в ближайшем окружении и вовсе не наблюдалось.
Я глянул на часы. 14.38. За стеной кто-то забубнил, но слов было не понять. Бубнили с перерывами до четырнадцати сорока четырех, потом голос произнес слово, которое я разобрал: «Слушаюсь!» Наверное, маленький усач вел переговоры со своим шефом. Переговоры, на которых, возможно, решалась моя судьба…
Куда ж это меня занесло, парни?! Какие грехи я перед тобой совершил, господи, если ты упрятал меня в загородный дом без моего согласия и отнюдь не для отдыха?..
Отворилась дверь, вошли двое: толстяк и угрюмый. Впрочем, угрюмый сейчас таковым не являлся – он явно предвкушал несказанное удовольствие. Толстяк сел на диван, мордоворот – в кресло.
– Приступим, – сказал толстяк. – Куда вы дели то, что взяли в клинике?
– Не понимаю. – Мне удалось равнодушно пожать плечами. – Я не был в клиниках года два, у меня хорошее здоровье.
– Скоро, дружок, оно станет похуже, – пообещал угрюмый, и в его голосе послышались такие нотки, что я мысленно содрогнулся.
– Вы были в клинике. – Толстяк не спрашивал – утверждал. – И вы там кое-что похитили. Куда вы дели похищенное? Если передали, то кому? Если спрятали, то куда?
– Не был я нигде. О какой клинике идет речь?
Толстяк облизнул губы и прикрыл серые глаза. Скулы у него закаменели.
– Послушайте, Метальников, – сказал он. – В клинике вы были. Имеет ли смысл запираться? Не заблуждайтесь, у нас очень серьезные намерения.