Конь в малине
Шрифт:
Сегодня все решится.
Сначала на участке монорельсовой дороги, включающем перегоны Ланская-Удельная-Озерки-Шувалово. А потом у неведомого гипнотизера, который на самом деле не гипнотизер, а медик. Интересно, что он за медик? Может, тоже гинеколог?..
В семь часов вечера я покинул свое логово. Инга сейчас как раз отваливает от офиса на Семнадцатой линии.
Полчаса я покатался по району, отыскивая возможные хвосты. Не обнаружив сих зверей, облегченно вздохнул и отправился к Ланской. Оставил машину на улице неподалеку,
Инга появилась из метро в двадцать пятьдесят. На ней был парик, но и с темно-каштановыми волосами она выглядела на все сто.
Я проводил ее взглядом, выждал еще пять минут и двинулся следом, к платформе монорельса.
Далее все было проделано как три дня назад, со Щелкунчиком. Вот только результат оказался иным: Инга все-таки притащила за собой хвоста.
Я заметил его еще на Удельной – худощавый невысокий типчик в серой одноцветной куртке и серых же спортивных штанах. Когда Инга прошла через пятый вагон, он проследовал за нею, а в Озерках оба вышли на платформу.
Я изобразил знакомый маневр, вернулся на встречном поезде и пронаблюдал, как он, покуривавший возле кассы под стеклянным козырьком станции, успел-таки увязаться за Ингой, когда та села в вагон. Пассажиров было много, и ему даже не пришлось особенно усердствовать, чтобы не привлечь к себе Ингиного внимания. Она осталась в тамбуре, а филер прошел в салон и остановился неподалеку от двери, но так, чтобы объект его не видел. Заняв позицию, он быстро осмотрел пассажиров и успокоился.
Когда поезд подкатил к Удельной, я пристроился к устремившейся на выход толпе дачников. Инга, судя по тому, что хвост тоже собрался выходить, вела себя по плану.
Поезд, зашипев, остановился, осел на монорельс. Толпа хлынула в открывшиеся двери. Я сунул руку в карман куртки и снял «етоича» с предохранителя.
Когда я вышел на платформу, Инга стояла возле дверей. Мы встретились глазами, я подмигнул. Глаза ее расширились, она меня узнала. И я, наконец, убедился, что в сложных условиях девочка очень хорошо владеет собой. Вряд ли кто-либо из окружающих понял, что встретились двое знакомых людей. Тип в сером остановился у соседнего вагона и, повернувшись лицом в сторону Инги, принялся делать вид, будто прикуривает, но ветер сдувает пламя. Когда Инга, выпустив пассажиров, вновь заскочила в тамбур, он продолжал щелкать зажигалкой.
Я прошел мимо, остановился у него за спиной, сунул руку в карман.
– Осторожно, закрываю двери! – объявил по трансляции машинист.
Филер тут же шагнул в тамбур. Замер у дверей, готовый выпрыгнуть на платформу, если Инга вновь покинет вагон.
Послышалось шипение сжатого воздуха, двери вот-вот должны были закрыться. Раздумывать было некогда, и я, не вынимая оружия из кармана, выстрелил.
Пуля попала филеру прямо в ухо – это я успел заметить. Створки дверей тут же сдвинулись, и, как он упал,
Поезд приподнялся над монорельсом и укатил, а я вышел на проспект, дождался трамвая и поехал к Ланской.
Инга ждала меня возле лестницы. Наверху, на платформе было тихо – видимо, через тамбур, в котором лежал убитый филер, никто не выходил. Тем лучше, обнаружат труп только Финляндском вокзале.
– Привет, америкен бой! – Инга чмокнула меня в щеку. – С бородой ты еще сексуальнее!
– Привет, малышка!
– Ну как, был за мной хвост?
Вопрос был лишним, потому что при хвосте я бы не подошел, но ей хотелось услышать похвалу.
– Нет, ты молодец! Где сбросила?
– В одном пивняке на Садовой. У меня там знакомая барменша. У них есть второй выход, в проходной двор. Идешь будто бы в туалет, а потом шмыг в подсобку и поминай как звали! – Она взяла меня под руку. – Правда, мне показалось, что крутился рядом один тип. В серой куртке, невзрачный такой…
– Нет, он сошел на Удельной. Я его довел до метро… Все в порядке, можно отправляться к гипнотизеру. Давай адрес!
– Нет, за руль сяду я. А то ты возьмешь да и высадишь меня.
Пришлось подчиниться.
Мы сели в машину. Но тронулись не сразу – Инга лишила меня бороды и впилась в мои губы долгим страстным поцелуем. А оторвавшись, сказала:
– Прости, но иначе я поступить не могу… Давай покурим.
Мы выкурили по сигарете.
– Знал бы ты, Максима, – вздохнула она, – как мне не хочется туда ехать! Я бы с тобой совсем в другое место поехала, конь в малине!
– Куда же? – Я сделал вид, будто не понял.
– А где пара мягких подушек и нет никого.
Я погладил лежащие на баранке пальцы:
– Это от нас с тобой не уйдет, конь в малине!
Инга снова вздохнула и включила зажигание.
48
– Там есть консьерж, америкен бой.
– Что же ты раньше не сказала, конь в малине! – Я фыркнул. – Кто он? Молодой?
Машина стояла возле шестнадцатиэтажной башни из стекла и арлона – этакой избы на куриных ногах. Правда, в отличие от курицы, тут ног было не две, а четыре.
– Дяденька лет пятидесяти пяти. – Инга взяла с заднего сиденья сумочку и вытащила из нее шприц-тюбик. – Это снотворное. Выключает человека через секунду… Мне бы не хотелось, чтобы консьерж меня видел.
Я все понял. Забрал у нее шприц.
– Давай-ка проедемся, поищем магазинчик, где еще торгуют спиртным.
Мы нашли магазинчик «24 часа» за углом. Я выскочил, купил флакон коньяка.
Вернулись назад.
– Сиди в машине, девочка, пока не позову.
– Хорошо. Будь, пожалуйста, осторожен.
Я вернул на место бороду, выбрался наружу, скрутил пробку, прополоскал рот коньяком, выплюнул. Полфлакона вылил в кусты шиповника. Подошел к дверям, разобрался с домофоном, позвонил консьержу.