Конь в малине
Шрифт:
– Твое руководство, – сказал я. – Значит, ты все-таки не относишься к людям Раскатова. Кто ты, Инга?
Она оторвалась от моей груди, села на кровать. Молчала долго-долго: я успел выкурить сигарету. На нее старался не глядеть – иначе бы моя решимость узнать правду растаяла. В бюстгальтере и трусиках эта женщина способна была подвигнуть мужчину только на одну-единственную решимость.
– Кто я? – сказала Инга наконец, не поднимая глаз. – Кто-то знает меня как деловую женщину, кто-то как шлюху… – И вдруг выпалила, словно в омут бросилась: – Я – сотрудник Десятого управления министерства внутренних дел. Мы занимаемся расследованиями
– Ну, от меня он правды не узнает… Значит, и вы решили, что они с Марголиным продают детские внутренности?
Инга ожила, встала с кровати, взялась за блузку.
– Ты тоже пришел к этой версии?
– Да. – Я не без удовольствия следил, как она застегивает пуговицы (Этакий стриптиз – только наоборот!). – Думаю, чтобы получить факты, мне надо отыскать неких Екатерину Савицкую и Веру Пискунову.
– Екатерина Савицкая? – Инга взялась за юбку, натянула на бедра, застегнула молнию. – Мы как-то встречались с нею. Думаешь, она в этом замешана? По-моему, она была любовницей Марголина.
– Тогда, боюсь, ничего мне от нее не добиться… И тем не менее поговорить с нею я должен. С нею и с Пискуновой.
Инга опоясала юбку широким ремешком, подчеркивающим талию.
– Если удастся о них что-либо узнать, я сообщу… Когда мы теперь встретимся?
– Сегодня вечером. Правда, на этот раз по монорельсам прыгать не будем. Постарайся избавиться от хвоста и подъезжай к девяти на Марсово поле. Я буду ждать возле здания Ленэнерго, недалеко от Мраморного дворца. Знаешь, где это?
– Знаю. – Инга пристроила под мышку кобуру со своей «виолеттой». – Доктор Кунявский был прав, ты и в самом деле петербуржец.
– Тогда до вечера, малышка! Держи хвост пистолетом, конь в малине!
Она усмехнулась:
– Нет, все-таки ты Арчи Гудвин… – Подскочила ко мне, чмокнула в щеку.
Я попытался притянуть ее к себе, но она вывернулась, скользнула к двери.
– Гуд бай, америкен бой! – И скрылась в коридоре.
А я опять подумал: «Спарились и разбежались!..», хотя теперь причин для подобных мыслей не было и в помине.
53
На этот раз я позвонил Щелкунчику не в два пополудни, а в десять утра. Пришлось выслушать десять гудков (за каждый час по гудку!), пока, наконец, очень и очень недовольный голос пробурчал:
– Слушаю, болт вам в грызло!
– Щелкунчик, это Сосновоборец.
Он завелся с пол-оборота:
– Вы что, со строки съехали, Сосновоборец? Будите ни свет ни заря! Какого черта!
Я немедленно рассыпался мелким бесом в извинениях. А потом спросил:
– Я вам, кажется, обещал триста бумажек за взлом. Хотите получить втрое больше? Штуку!
Настроение хакера тут же выползло из недовольства в интерес.
– Что я должен сделать?
– Взломать защиту на запароленной папке.
– Это я помню. Где папка?
– Вот о том и разговор. Папка внутри «проныры», который спит себе в автоматической камере хранения. Тысячу сверху я плачу за то, что вы сами съездите за ним, причем немедленно. Идет?
– Еще две сотни за неурочный звонок, и нет проблем.
– Набрасываю четыре. Когда будет готово?
Он помолчал, прикидывая.
– Если защита окажется лоховой, через три часа все будет тип-топ.
– Значит, позвоню
Пришло время главного риска, но выхода мне судьба не оставила. И я сообщил хакеру номер и код ячейки на Ладожском вокзале.
– Встречаемся по старой схеме? – спросил он. – На монорельсе?
– Нет! – Во мне все-таки проснулась осторожность. – Договоримся, когда позвоню.
Никогда еще я не ждал контактного времени с таким нетерпением. Впрочем, три часа были потрачены с пользой. Я забежал в очередное компьютерное ателье проката, узнал по номеру телефона адрес Щелкунчика и произвел небольшую оперативную разработочку. Подозрительных личностей около его дома не наблюдалось. Да и шестое чувство подсказывало мне, что опасности нет.
Наконец момент истины настал. Я вошел в будку таксофона на ближайшем перекрестке и с замиранием в сердце набрал номер.
Хакер ответил после первого же гудка.
– Да?
Голос показался мне спокойным.
– Щелкунчик, это Сосновоборец. Чем порадуете?
– Порадовать есть чем… Защита оказалась лоховой. Готов вернуть вашего «проныру» в обмен на дюжину кусков.
– Прекрасно… Встречаемся по старой схеме. В то же время и на том же месте.
Я выждал еще пять минут – на случай, если он сейчас докладывает о предстоящем контакте моим врагам и они успокаиваются, теряя бдительность. А потом вошел в подъезд.
Опасности по-прежнему не ощущалось. Я поднялся на нужный этаж и позвонил в нужную дверь.
В глазке мелькнула тень, щелкнули замки, дверь распахнулась.
– Вы? – Глаза хакера стали круглыми. – Почему? Мы же только что договорились…
– Неважно! – Я достал тысячерублевую бумажку и еще две сотни. – Гоните «проныру»!
Больше вопросов с его стороны не последовало. Через две минуты я уже был на улице. А еще через час, сбросив на всякий случай возможные хвосты, вошел в Янину квартиру. Включил компьютер, подсоединил «проныру» и углубился в содержимое личной папки Виталика Марголина.
Там оказались обычные дневниковые записи. Начинались они пять лет назад, и, оценив объем, я понял, что просижу за ними не один день. Поэтому я вызвал меню «Поиск», набрал в окне «Найти» слово «Альбин» и выключил условие «Только слово целиком». Через секунду у меня перед глазами возникло слово «Альбина».
Я перегнал текст на начало куска и принялся за чтение.
54
25 мая
Сегодня приволоклась наниматься в сестры новая чувиха. Вместо Трощининой Нельки. С Нелькой третьего дня мы расстались более или менее втихаря. Пришлось сунуть ей пару кусков, так, исключительно по доброте душевной. Угрозы ее мне – до фонарика. В натуре, сама ляжки передо мной раздвигала. Сучка не захочет, кобелек не вскочит! А жениться на ней – в гробу я видел!.. Да и на ком бы то ни было. Все они, телушки-потаскушки, круто одинаковы… Ах-ах, Виталь Сергеич, Виталь Сергеич, вы Эллу Дунаеву читали? Да ведь это же сейчас самая что ни на есть модень!.. Поэма «Я и облако в штанах»… Облако им в штанах!.. Знаю я ваше «облако». Глазки закатят, будто эта Элла им типа промеж копыт лижет. А наклоняются так, чтобы в вырезе халата обязательно буфера светились, да еще без насисьника. Уверены, что мужик не железо, над «облаком» своим не властен… А потом: ах-ах, что делать, Виталик, я залетела, тебе не кажется, что нам самое время расписаться?..