Конь в пальто и Попаданка в бронелифчике
Шрифт:
И глаза у него характерно сверкнули. Алина видела такие спецэффекты раньше в кино… Очевидно, не только она.
Слева скрипнул челюстью висящий на ветке скелет.
– Цветик, – сделав шаг в сторону от барда, сказала Алина. – А вы случайно не маньяк?
Бард засмеялся.
– Ну что вы!
Подул холодный, неприятный ветер, и скелет, сорвавшись с ветки, упал на тропу наперерез путникам. Его кости при этом почему-то не рассыпались.
– Ладно, – пробормотала Алина.
А что? Вдруг здесь это нормально? И скелет, и приклеенные
Стоило подойти ближе, как скелет зашевелился: потянулся, словно после долгого сна, и начал вставать.
– Он не кусается? – поинтересовалась Алина.
Бард улыбнулся. И повторил:
– Не волнуйтесь, госпожа.
А потом тронул струны лютни.
Алина сразу поняла, почему этого ободранного, шляющегося по Горемычному лесу барда приглашают аж во дворцы. Как там? «Услаждать слух». Музыка, лившаяся из-под его изящных, порхающих по струнам пальцев не просто завораживала – она пьянила. По-хорошему, её надо было приравнять к наркотикам: сознание она точно меняла. Алина сама не заметила, как начала притопывать в такт ногой, а руки, словно по собственной воле, аплодировали.
Поэтому ничего удивительного, что кости под ногами – тысячи, миллионы – вдруг взмыли в воздух, сложились в скелеты и пустились в пляс. Музыка Цветика в прямом смысле поднимала мёртвых. Алину захлестнуло чудесное воодушевление, яркий восторг. Захотелось схватить барда в охапку, раскрутить – только бы лютню не выронил, только бы играл – и плясать с ним до упаду.
Цветик поймал её взгляд и, как исполнители на Ютюбе, закружился под свою музыку. В его глазах искрилось веселье, улыбка завораживала. Алина почувствовала, что улыбается в ответ, а в груди становится легко-легко, словно она проглотила облако – и пытается взмыть ввысь, к небу.
Она бы не удивилась, если бы именно это и произошло.
Тьма вокруг рассыпалась, как звёзды, мириадами светлячков. Нестрашно, ехидно улыбались черепа, воздух пах цветами, тропа под ногами сияла.
Пританцовывая, бард приблизился к Алине.
Улыбаясь, она смотрела, как он идёт к ней, и чувствовала себя так хорошо – как никогда в жизни!
Да, убойный галлюциноген – его музыка.
Продолжая улыбаться, Цветик протянул ей руку.
– Позвольте, моя госпожа.
Она не сразу поняла, что от неё хотят. А когда поняла, что Цветик приглашает её на танец, удивлённо подумала: «Да он же со мной флиртует».
И всё – её как холодной водой облили. Волшебство мгновенно сдулось, а бард из фигуры очаровательной в воображении Алины превратился в «он же мужчина, значит, козёл». Надо отдать Цветику должное, даже козлом он был вполне ничего.
Вздрогнув, Алина отпрянула. И бросила холодно:
– Нет. Я не танцую.
Улыбка Цветика увяла. Как и музыка пару мгновений спустя.
Бард опустил лютню. С тихим шелестом рассыпались скелеты. Погасли светлячки, снова сгустилась тьма.
Алина с вызовом смотрела на Цветика. А тот бросил один-единственный
– Простите, госпожа.
Она прикусила язык – наружу рвалась какая-то глупость. Она ни с кем не обязана танцевать, и разочарование какого-то барда ничего не должно для неё значить.
– Не стоит, – сказала Алина наконец. Голос звучал равнодушно, хотя внутри всё кипело. – Просто идёмте дальше. Если вы всё ещё не против меня сопровождать, конечно. Между прочим, далеко ещё?
Бард с грустной улыбкой подал ей руку. Алина посмотрела на неё, потом встретилась взглядом с Цветиком.
Тот опустил руку.
– Нет, госпожа. Уже вот-вот покажутся башни Зальцега. Это торговый город с ежегодной ярмаркой. Вы интересовались, где можно продать лошадь…
Алина кивнула, и, не глядя на барда, пошла по тропинке. Что-то в районе груди ныло, настойчиво, почти болезненно.
Это всё корсет.
Бард молча пристроился рядом, забросив на спину лютню. В очередной раз изменился лес, и скелеты исчезли. Стал накрапывать дождик.
До самого рассвета они с Цветиком не разговаривали. Ветер прогнал тучи, над чёрными верхушками сосен посветлело небо. Терпко пахло луговыми травами.
Чуть погодя, когда по небу разлился золотисто-розовый туман, над макушками деревьев (теперь берёз) и впрямь замаячили башни, как чьи-то клыки.
Цветик нахмурился, но шаг не сбавил. Алина не стала спрашивать, что не так. Вскоре она сама всё поняла: когда сосны расступились, а золотая тропа замелькала теперь не в хвое, а среди луговых цветов, мокрых от росы, стало ясно, что пришли путники отнюдь не к ярмарке.
Это снова был замок, только на этот раз неприятный – чёрный, как будто вымазанный в саже. Его ворота стояли распахнуты, мост опущен, а над глубоким рвом клубился туман, неестественно густой и зелёный.
– Это же волшебная академия? – уточнила Алина, разглядывая замок.
В первых лучах солнца он казался последним сгустком ночи. Под пение птиц и ароматный запах ветра легко было поверить, что он скоро исчезнет, растает вместе с сумерками.
Цветик удивлённо оглянулся.
– Не понимаю. Дорога была верной. Здесь должен быть Зальцег!
Алина закрыла глаза и мысленно послала одну лошадь куда подальше. Потом посмотрела на Цветика и кивнула.
– Бывает.
– Госпожа, быть может, вернёмся? Это действительно академия, но вы же сюда не хотели…
Алина равнодушно посмотрела на чёрный, словно политый смолой, мост. Она не сомневалась: какую бы дорогу бард ни выбрал, она всё равно приведёт сюда.
Ну, Лена!.. Лучше бы лес свой Горемычный досочиняла.
– Нет, не стоит. Я передумала.
Цветик покачал головой.
– Госпожа, если вы пойдёте туда, я не смогу последовать за вами. Я не маг. Я не смогу пройти через ров.
– Правда? Но я тоже не ма… – Алина осеклась. Потом вздохнула. – Что ж, господин… Цветик. Приятно было познакомиться.