Конь в пальто и Попаданка в бронелифчике
Шрифт:
Передумав, Алина взяла один из ножей.
– Знаешь, кто сейчас умрёт? Возможно даже в процессе изнасилования?
– Чего? – уставилась на неё лошадь. – Слушай, ты, своенравная героиня! То спаиваешь мне Тёмного Властелина, а теперь устраиваешь посиделки с великаном? А ну кончай менять сюжет!
– Слушай, ты, писатель, – отозвалась Алина, неожиданно сноровисто поигрывая ножом. Наверное, это было прописано в характеристиках её героини. – Угадай, куда я сейчас эту штуку засуну? Твои читатели хотят, чтобы
Лошадь попятилась.
– Эй! Ты знаешь, что я сейчас исчезну и сделаю так, чтобы ножей тут не было.
– Валяй.
Но лошадь почему-то осталась. На нож в руках Алины она по-прежнему смотрела с опаской, но тем не менее не уходила.
– Послушай… Я понимаю, тебе тяжело…
– Убивать? Или стать жертвой насильника?
– Алина, ну пожалуйста! Это же любовный роман! У героини должна быть подобная история! Иначе как читатели будут ей сочувствовать?
– Но ты же у нас великий писатель. Ты и придумай, как.
– Алина…
Она последний раз крутанула нож.
– Никаких изнасилований. Или я найду, как испортить тебе жизнь… Лена.
Лошадь вздохнула.
– Слушай, нам правда надо поговорить. Но… Я честное слово не хочу тебя отвлекать, но у тебя там привязанный мужик у дерева чахнет. Ты не хочешь его освободить?
Про пленника Алина совершенно забыла: в сумраке и с мешком на голове он совершенно слился с пейзажем.
И ни черта он не чах. Когда Алина сняла мешок, под ним оказался действительно юноша, помятый, словно после попойки, которая закончилась дракой. От него и правда несло перегаром.
В данный момент выпивоха бессовестно дрых. И даже храпел.
Алина посмотрела на него и стала надевать мешок обратно.
– Ты что делаешь? – изумилась лошадь.
– Знаешь… По-моему, ему и так хорошо.
– Да что ж за день сегодня такой! – выдохнула лошадь. – Ладно, сейчас проснётся.
И исчезла.
Пленник действительно проснулся – в тот самый момент, когда Алина развязала верёвки и кое-как уложила его на землю.
Это и впрямь был молодой мужчина, симпатичный, точнее, миловидный. Что-то в его чертах – то ли изгиб рта, то ли задорно вздёрнутый нос – кого-то Алине напомнили. Она только никак не могла вспомнить, кого.
Пленник открыл глаза, посмотрел на Алину с нежностью влюблённого и шепнул:
– Прелесть моя…
Алина, не раздумывая, отвесила ему пощёчину.
– Да что с тобой не так? – раздался откуда-то слева лошадиный голос.
А пленник вытаращился на Алину, как будто впервые увидел, и хрипло выпалил:
– Женщина! Вы что себе позволяете? – Потом посмотрел куда-то ей через плечо с прежней нежностью. – Прелесть моя…
И кинулся к брошенной у дерева лютне.
– Радость моя, ты цела! Они ничего тебе не сделали! Маленькая моя, любимая, хорошая…
Алина
– А, ну да, – сказала лошадь. – Я ж забыла: он не из этих.
– Из кого? – невольно спросила Алина.
– Ну этих, любовников твоих. – Лошадь презрительно смотрела на объятия с лютней. – Это герой френдзоны. В смысле, твой спутник. Вангую: сейчас вообще выяснится, что он гей.
Алина потёрла лоб.
– Как мне надоел этот абсурд…
– Уже? – хмыкнула лошадь. – Тебе ещё десять авторских листов его терпеть.
Алина отмахнулась. Она подошла к лютнисту и выдавила улыбку.
– С вами всё в порядке или я могу чем-нибудь помочь? – И тут же, не дожидаясь ответа, добавила: – Я прошу прощения. Я приняла вас за… э-э-э… другого.
Парень наконец отвёл глаза от лютни и посмотрел на Алину. Длинно, от широких бёдер до, эм, декольте.
– Сейчас опять врежу, – предупредила Алина.
Парень улыбнулся и встал.
– Не надо.
«Что, правда гей?» – невольно подумала Алина.
– Вы моя спасительница, – высокопарно продолжал тем временем лютнист. – Бард Цветик к вашим услугам!
Алина посмотрела на лошадь.
– Точняк гей, – пробормотала та. – Что? Это не я его так назвала! Это они проголосовали! Я по фану это в опрос вписала, кто ж знал?
Бард Цветик тем временем смотрел на Алину, и взгляд его делался подозрительным.
– Госпожа, вы так переглядываетесь с вашим конём, как будто вы его понимаете.
Алина в упор посмотрела на него.
– А что, вы – нет?
– У меня много талантов, – скромно ответил Цветик. – Но лошадиный язык я не знаю. Между прочим, прекрасный жеребец…
– Кобыла, – в унисон поправили Алина с писательницей.
Бард усмехнулся.
– Ну что вы, госпожа, уж жеребца от кобылы я точно отличу. Посмотрите на изгиб шеи, на круп…
– Твою мать! – выдохнула Лена-Оливия. – Даю честное слово: с этого момента я точно буду читать мат.часть! – Она попыталась заглянуть себе под хвост. И даже что-то там увидела. – Мать твою, я и правда жеребец! Всё. Это конец. Я ничтожество. Бездарность. Из меня никогда не выйдет великого писателя. Я сгину молодой на просторах Интернета. Меня забу-у-удут!
– Что это с ним? – удивился Цветик, отпрянув от лошади. Точнее, жеребца.
– Расстроился, – пожала плечами Алина. – Бывает.
– А-а-а! – заржала лошадь. И исчезла.
– Он волшебный! – обомлев, выдохнул Цветик. – Это же волшебный конь!
– Да если бы, – откликнулась Алина. – Скоро снова появится.
Бард повернулся к ней, прижимая к груди лютню.
– Госпожа… Вы… Вы… Я чувствую от вас дух приключений!
Алина принюхалась. Тщетно: в этой истории в который раз пропали запахи.