Конан и день льва (CB)
Шрифт:
Погруженный в размышления, граф не сразу заметил, как открылась дверь его рабочего кабинета, где он сейчас находился, и в него вошли хорошо отдохнувшие за ночь Просперо и Конан.
— А, вот вы, как раз кстати! — радушно приветствовал их хозяин кабинета. — Я уже и сам собирался посылать за вами.
Он позвонил в лежавший на столе серебряный колокольчик и почти сразу на пороге возник слуга в ливрее с откупоренной пузатой бутылкой старого пуантенского вина и тремя серебряными кубками на серебряном подносе. Отпустив взмахом руки слугу, граф собственноручно наполнил кубки и, взяв один из них, с горечью произнес:
— Король
Он сделал глоток вина из кубка, покачал головой в унисон своим мыслям и продолжил:
— Некоторые бароны, радуются, что король не мешает им самим иметь надворные формирования и без стеснения грабить подданных, не понимая, что, в первую очередь, народный гнев обрушится именно на них. А он обрушится и этот час совсем не за горами!
— Мне много приходилось беседовать с людьми по дороге из Велитриума в Тарантию, — поддержал графа Конан, — и везде я слышал одни только проклятия в адрес короля и баронов.
Он выпил из своего кубка и задумался. Молча слушавший их Просперо, воспользовался наступившей паузой и добавил:
— В армии у Нумедидеса нет авторитета. Солдаты преданы Амулию Прокасу, уважают принца Нумитора, терпимо относятся к графу Аскаланте, хотя полководец из него так себе, но короля все откровенно презирают. Его главная и единственная опора-Черные Драконы, да еще отряды немедийских и туранских наемников. Конечно, солдаты выполнят приказ своих полководцев, но воевать с народом будут неохотно.
В словах Просперо было много правды. Как бывший сотник аквилонской армии, он хорошо знал настроение солдат ее регулярных частей, но Конан и Троцеро понимали, что из повиновения прославленному Прокасу или известному своим упрямством принцу Нумитору, двоюродному брату короля, они не выйдут. А именно армии этих двух генералов и обороняют подступы к столице Аквилонии.
— Хотя, — отвечая своим мыслям, вдруг сказал Конан, — есть один вариант…
Он поднялся из кресла, в котором сидел, и подошел к карте Аквилонии, занимавшей всю стену.
— Вот в этом месте, у излучины Хорота остается неприкрытым левый фланг Прокаса. Нумитора можно вообще пока не принимать во внимание, его армия предназначена оборонять Тарантию со стороны Немедии, а Аскаланте, граф Туны, стоит вообще где-то у границ Гандерланда. Резервная армия Ульрика, графа Раманского сосредоточена у границ Киммерии, это слишком далеко Располагая войском в шесть-семь тысяч человек, можно скрытно сосредоточиться у Хорота, где есть мост или навести свою переправу и, форсировав Хорот, устремиться к Тарантии. Взять ее штурмом не составит труда.
Он с победной улыбкой оглядел слушателей, но она сползла с его лица, когда он уловил откровенное неодобрение в серых глазах Троцеро и явно выраженное сомнение на подвижном лице Просперо.
— План твой безумен! — резко заметил граф. — Безумные планы иногда хороши в тактике
Прочитав обиду на лице Конана, он тоже подошел к карте.
— Вот гляди, допустим, ты сумеешь где-то раздобыть шесть-семь тысяч воинов и переправиться через Хорот, хотя мост охраняется, а удобный брод найти здесь проблематично. Допустим даже, тебе каким-то чудом удастся овладеть Тарантией и, предположим, убить короля. Допустим… А дальше что?
Конан на секунду задумался, затем самонадеянно произнес:
— Затем я стану королем! Об этом я слыхал много предсказаний.
— Тогда ты еще глупее, чем я о тебе подумал! — вспылил Троцеро. — Не пройдет и недели, как твои жалкие шесть тысяч, не понятно откуда взявшихся солдат, окружат по меньшей мере, три мощные аквилонские армии, возьмут штурмом Тарантию, в которой против узурпатора немедленно поднимется народ, и вздернут тебя на самой высокой башне без суда и следствия! И, кстати, правильно сделают, потому что только полный идиот станет рисковать головой, чтобы завоевать Рубиновый трон для принца Нумитора!
Просперо кивнул головой в знак одобрения словам графа и добавил:
— А ведь есть еще и Валерий, родственник короля, который сейчас в изгнании.
Рука Конана сама потянулась к затылку.
— Об этом я как-то не подумал, — с виноватым видом сказал он, — действительно, кто позволит мне, безродному варвару, занять трон при наличии законных наследников…
— В этом-то как раз, — смягчился Троцеро, — ничего невозможного нет, если за твоей спиной будет военная сила и широкая поддержка всех слоев населения. Нумитор может отказаться занять трон, его можно, в принципе, и вовсе не спрашивать. Валерия тоже… Но мне интересно знать, откуда ты возьмешь эти самые шесть-семь тысяч воинов, с которыми переправишься через Хорот?
— Я рассчитывал на твоих рыцарей, граф, — с некоторым смущением ответил киммериец.
Троцеро рассмеялся сардоническим смехом, а Просперо покачал головой, словно услышал неуместную шутку.
— Ты, Конан, слыхал что-нибудь о моем походе на Шамар, предпринятый эдак лет пятнадцать назад? — спросил граф, возвратясь к столу и наполнив кубки.
— Конечно! О нем помнит вся Аквилония, — пожал киммериец могучими плечами.
— Вот именно, что помнит! — с нажимом произнес Троцеро. — И не только помнит, но и по сей день любой аквилонец с подозрением косится в сторону Пуантена. Могу тебе твердо гарантировать, что с моими рыцарями ты не то, что Тарантией не овладеешь, но даже и Хорот не перейдешь. Весь край от мала до велика, забыв о Нумедидесе, поднимется против тебя! Народ может долго терпеть своего тирана, но с захватчиком не смирится никогда, будь тот даже в сто раз лучше.
— Но, что же тогда делать? — беспомощно развел руками киммериец.
— Учиться мыслить стратегически! — твердо сказал граф. — А стратегия предполагает выработку плана действий на определенный период, с учетом, как своих сил и возможностей, так сил и возможностей, а особенно, слабых мест в позиции противника. Основная цель стратегии достигается через решение промежуточных задач, то есть тактикой. Вот как ты считаешь, почему мне не удалось взять приступом Шамар, хотя у меня было больше десяти тысяч воинов?