Конан и раб змеиной королевы
Шрифт:
Взметнулась рука из-под Покрывала Ночи. Странный снаряд понесся к подиуму, где застыли Тот-Амон и Рамзес. Точно бур ввинтился он в грудь юноши слева. В кромешной тишине раздался хруст разрываемой плоти, тысячекратно усиленный чудесной акустикой Чертога Королей. Черный бур, словно живой, выбрался из пораженной груди юноши и подобно бумерангу вернулся обратно в ожидающую руку Тхутмертари. Еще бьющееся сердце Рамзеса было нанизано на него. Волшебница поднесла бур ко рту и слизнула горячее сердце. И съела его на глазах у всех. Неспешно проведя алым языком по окровавленным губам, она произнесла:
– Вот
Лишь после этого труп Рамзеса рухнул и покатился с подиума.
…Странное состояние испытывал Тот-Амон, верховный жрец Сета. Возможно, где-то в потаенной глубине своего разума он понимал, что нужно делать. Нужно сражаться. Уже не за власть и даже не за жизнь – за спасение души от нечеловеческих мук. Нужно организовать новый мегаконцерт, ведь все посвященные жрецы здесь, и как бы ни ненавидели они его, Тот-Амона, Тхутмертари они ненавидят в тысячу крат сильнее. Никакая волшебница, как бы могуча она ни была, не устоит перед мощью объединенной магии Черного Круга. Нужно наконец призвать всю силу Кольца Сета и немедля поразить Тхутмертари изумрудными молниями. Нужно уничтожить ее здесь и сейчас, раз не удалось прежде.
Да, возможно, в глубине рассудка Тот-Амон понимал это, как понимали это и все остальные жрецы. Но он не сделал ничего. И не шок, и не трепет, и не усталость были виной его бездействия. Что-то непонятное происходило с ним. Ему было чрезвычайно страшно все, что вершилось здесь, в Чертоге Королей, и в то же время совершенно безразлично. И он не знал, что точно в таком же странном состоянии пребывают все остальные присутствующие. Кроме принца Джосера.
Тот-Амон увидел, как Тхутмертари гордо прошествовала к подиуму и поднялась на него. Поклонившись нефритовой статуе, она не стала кланяться верховному жрецу. Взмахнув головой, она скинула черный капюшон, и роскошные золотые волосы разметались по Покрывалу Ночи. Она повернулась лицом к залу, приблизилась к Тот-Амону, и он вдруг почувствовал, что уста его изрекают такие слова:
– Готова ли ты принять корону Стигии, Тхутмертари?
– Готова, Святейший, – услышали все твердый ответ.
– Имеет ли кто из присутствующих возразить против венчания на царство Тхутмертари, дочери Ментуфера? – помимо своей воли пророкотал верховный жрец.
Тишина. Никто не возражал против того, чтобы Живой Ужас Стигии венчался на царство в этой стране. И, согласно ритуалу, Тот-Амон повернулся спиной к залу, а лицом к изваянию Бога и к новому монарху и возложил на голову Тхутмертари корону со вздыбившейся змеей, сопроводив это действие следующими словами:
– Тхутмертари, именем Сета, королева Стигии…
А уже в следующий миг все увидели, как из-под левой лопатки Тот-Амона проступает кончик кинжала, длинного и узкого, и с первыми каплями крови, появившимися на нем, услышали:
– …и верховная жрица Сета, владычица Черного Круга!
Она сказала эти слова сама, а пронзенный Тот-Амон безмолвно рухнул и молчаливо сполз к ее ногам, и волшебный кинжал, сделавший свое дело, втянулся обратно в указательный палец правой руки волшебницы. В то же мгновение Кольцо Сета само собой скатилось с пальца Тот-Амона
– Тхутмертари, именем Сета, королева Стигии, верховная жрица Сета, владычица Черного Круга!
Громадные солнечно-песочные часы со звоном разбились.
Глава VIII
«Жертвоприношение»
– Значит, ты все знал, – томно вздохнула Камия.
Принц и принцесса гуляли в королевской оранжерее, вдыхая ароматы экзотических растений. Как бесконечно далеко было все это травяное великолепие от страшных событий, начинающих свой бег за пределами оранжереи!
– Я не знал подробностей, но знал, что это случится, – сказал Джосер.
– Ну почему ты не доверился мне, Джосси? – всплеснула руками Камия. – Я сумела бы тебя отговорить.
Принц сумрачно посмотрел на жену.
– Мое участие или неучастие в этом деле не способно было ничего изменить. Она захотела этого, и она добилась, чего хотела. Со мной или без меня – она все равно стала бы тем, кем стала. И тебе незачем было знать, Ка. Это было опасно.
– А теперь не опасно? Как можно было позволить ей захватить власть?
Джосер вздрогнул, осмотрелся и, понизив голос, промолвил:
– Не стоит говорить об этом теперь, Ка. Она может услышать. Мы не знаем пределов ее волшебной силы. А теперь у нее есть еще и Кольцо Сета.
Камия презрительно скривила губы.
– Полагаю, нынче у нее есть более важные дела, чем подслушивать наши беседы… Как ты думаешь, что теперь будет?
– Не знаю, – чистосердечно признался Джосер. – Она не посвящала меня в свои планы. Она хотела лишь, чтобы я доказал ей свою преданность.
– И ты доказал?
– Да. Иначе бы меня уже не было в живых,
– Скажи, Джосси, Рамину убил ты?
– Я. Она сказала: сама могу, но хотела бы испытать тебя. И я взялся. Что еще оставалось?
– А Ктесфона?
– Она. Моя роль была не так уж велика. Я убил Рамину и помог инсценировать смерть сестры. Ей очень хотелось, чтобы все прошло именно так, а не иначе. И я немного помог ей.
– Всего лишь, – усмехнулась принцесса. – Попутно ты пожертвовал всеми своими воинами, а они были верны тебе.
– Они погибли как герои, Ка.
– Они погибли зря, дорогой. Но в одном ты прав: может быть, мы еще позавидуем их смерти. Скажи, а чей же труп ты привез в Луксур? Кого сожгли жрецы?
– Не знаю, – испуганно прошептал Джосер на ухо жене. – Я видел, что это Тхутмертари. И все видели. И одновременно я знал; она – не этот труп, она жива…
– Колдовство, – констатировала Камия. – Могучее колдовство. Жаль, что мы с тобой не колдуны, Джосси. Как много мы могли бы сделать!
– Не жалей о том, – осклабился принц. – Колдуны тоже проигрывают. Вот хотя бы Тот-Амон. Мы возьмем другим. – Он выразительно указал пальцем на свою голову. – Нужно только соблюдать осторожность.