Конан и Властелин Огня

Матвеев Алексей Валерьевич

Пришло время осуществить задуманный план. Конан осторожно высунулся из укрытия и огляделся. Никого. Пригнувшись, он бесшумно заскользил по мраморному полу между колонн, благо обут был в сапоги из мягкой кожи, почти не издававшие звуков под ногами. Ориентировался он на цокот копыт скачущего всадника, который громогласным эхом прокатываясь по всему залу, предупреждал варвара об опасной близости противника. Конан прижался к очередной колонне и, перехватив поудобнее рукоять меча, приготовился к внезапной атаке.

Грохот многократно усилился и казалось вот-вот достигнет своего апогея. Время для атаки приблизилось к критической отметки, ведь в любой момент всадник мог проскакать мимо притаившегося за колонной

человека, лишив его единственного шанса на победу. Повинуясь обострённым чувствам, Конан выскочил из укрытия, и припав на колено, нанес сильный удар в голень вражескому скакуну. Удар достиг цели, но и сам он едва не попал под копыта, лишь чудом успев откатиться назад. Потеряв одну из конечностей, лошадь споткнулась и на полном скаку опрокинулась на согнувшуюся в колене переднюю ногу. Рыцарь смерти не удержался в седле, и перелетев через голову скакуна, кувырком покатился по полу. Лязгая металлом по отполированному мрамору, он прокатился шагов тридцать по залу и с размаху врезался в колонну, после чего сразу же притих. Конан осторожно приблизился к неподвижному врагу, но врожденный кодекс чести не позволил ему добить лежачего. Осторожно ткнув рыцаря кончиком меча, он быстро отступил на шаг, ожидая подвоха. Враг отреагировал не сразу. Пальцы его закованных в стальные перчатки рук лишь слегка пошевелились, нехотя ответив на тычок. Конан отступил ещё на пару шагов и поднял меч перед собой. Рыцарь, скрежеща металлом, с трудом поднялся, опираясь на колонну. Медленно повернув к человеку сплющенную ударом голову с одним единственным горящим глазом, он вызывал теперь разве что жалость, нежели страх. Конан, обуреваемый смешанными чувствами, отшатнулся назад и выдавил из себя одно лишь слово:

— Кром!

Не произнося ни слова, враг выпрямился в полный рост и рывком обнажил короткий обоюдоострый меч. Подняв клинок над головой, он пошел на пятившегося назад человека. Битва началась. Рыцарь, полностью оправившись от удара, рубил не зная ни усталости, ни страха. Толи он был уверен в непревзойденности своего мастерства и был готов к любому, пусть даже самому неожиданному маневру противника, толи в собственной неуязвимости. Конан уже трижды успел пожалеть, что проявив благородство, дал противнику шанс. Нужно было прикончить его сразу, одним точным ударом по горлу завершить схватку в свою пользу. По ходу стремительно набирающего обороты сражения варвар запоздало осознал, что биться так может лишь воин не знающий смерти, либо безразлично к ней относящийся, либо являющийся её собственным…порождением.

— Рыцарь смерти. — мелькнула догадка где-то в глубинах сознания, но знание это помочь выиграть битву Конану ничем не могло.

Варвар приготовился к тому, что битва с пешим врагом будет ничуть не легче, нежели с конным. Ни один удар киммерийца не достигал цели, его меч даже ни разу не поцарапал вороненых доспехов врага. Противник угадывал каждое движение, будто знал варвара уже очень давно. Конан мог поклясться, что однажды видел все эти движения: удары, блоки, стойки, ему казалось, что он знает или когда-то знал человека, чье лицо скрыто ныне под рогатым шлемом рыцаря смерти. И вдруг его осенило: перед ним стоял воин — воплощение всех некогда убитых им врагов, вернее лучших из них. Конан прекрасно понимал, что сражаться с целым легионом вернувшихся из тени прошлого бойцов, равных ему в мастерстве, было по меньшей мере слишком амбициозно, ведь одно дело сражаться за признание или награду, совсем другое за жизнь. Но битва продолжалась, он не привык бежать с позором с поля брани. Отступая под неумолимым натиском врага, он не заметил, как приблизился к подножью пьедестала, на котором с ларцом в руках восседал серебряный титан — точная копия бога Хидрадиса.

Конан знал, чем вероятнее всего закончиться этот поединок, но продолжал сражаться с мрачным упорством обреченного:

пока в руках есть сила, а в теле дух — врагу его не одолеть! Он киммериец — сын своего народа и избранник сурового северного бога. Он будет биться до конца, даже если не до победного. Потерпеть поражение в такой битве — не позор, но честь. Однако, боги вновь распорядились по-своему…

…бой внезапно прекратился, а рыцарь смерти, бросив оружие на мраморный пол и прикрыв искорёженное лицо ладонями, попятился назад. Варвар застыл в недоумении, не понимая, что могло испугать его могучего противника, но в тот же миг почувствовал, как волосы зашевелились на голове. Нехороший признак. Он резко обернулся и замер как вкопанный, не веря собственным глазам. Серебряный титан ожил, и поставив ларец перед собой, поднялся на ноги, разминая конечности. Его полный могущества взор скользнув по человеку, остановился на маленькой фигурке закованного в латы рыцаря. Зал потряс его громоподобный бас:

— Не потерплю грязи с священном месте!

Произнеся эти слова, титан наклонился и с силой впечатал кулаком рыцаря смерти в мраморный пол. По колонному залу прокатилась волна настоящего землетрясения. Удар оказался настолько сильным, что даже Конан едва устоял на ногах.

— И снова я помогаю тебе, человек! — Хидрадис обратил свой взор на стоящего перед ним воина. — Ты во истину избранник Крома, коли споишь передо мной живым и невредимым.

Бог Воды поднял ларец и, отбросив крышку в сторону, извлек два предмета, которые протянул горделивому смертному, так и не удосужившемуся пасть на колени.

— Гордец. — усмехнулся серебряный бог. — Ну, что ж, именно такой и положит конец войне. Используй мой дар во благо, человек.

Конан как ни в чём не бывало принял дар из рук бога Воды, но на этот раз в знак признания всё же кивнул подбородком.

— А теперь оставь меня и более не тревожь. — приказал серебряный бог.

Хидрадис, раскалывая под своим титаническим весом мраморные плиты пола, подошел к опушенной решетке и вырвал преграду одним мощным рывком. Зал заволокли облака пыли.

— Иди же, избранник Крома. — приказал он.

Не видя смысла препираться с богом, Конан с дарами в руках рванул к выходу без оглядки. В мгновение ока он проскочил один зал за другим, взбежал по длинной полого уходящей вверх лестнице и позволил себе расслабиться, лишь очутившись на поверхности. Задыхаясь от усталости и волнения, он словно одержимый пробежал ещё с полсотни шагов и, окончательно выбившись из сил, упал на землю лицом вниз. Он не чувствовал, как разгоряченное тело хлестал холодный осенний дождь, впервые за многие века оросивший омертвевшую почву Проклятых земель. Проклятие Зеббен-Седа пало.

Конан продолжал лежать, мелкой дрожью трясясь от усталость и не сразу заметил, как его заботливо подхватили под руки и подняли с земли. Когда шум в голове отступил, он тряхнул гривой черных как смоль волос и поднял глаза, в двух шагах от себя увидев Ворона, который держал в руках книгу в серебряном переплете и изучал символы начертанные на её обложке. Под руки его держали Леоний и Торм, не ведомо откуда взявшиеся в самом сердце Проклятых земель. Конан с немалой долей удивления обнаружил, что Ворон держит в руках те самые предметы, что вручил ему серебряный бог.

— Что случилось? — прохрипел Конан, не до конца понимая, что происходит.

— Заклятие Зеббен-Седа разрушено. — коротко ответил Ворон, не отрывая взора от магических символов на обложке книги.

— Случилось настоящее чудо! — воскликнул Тейгек. — Мы только распрощались и раз…Ворон стоит у развалин, которых, клянусь Иштар, только что не было, а ты ничком на земле лежишь. Вот мы и перепугались, и дождь вдруг пошел…

— Кром! Ничего не понимаю. — всё ещё недоумевал варвар, оглядывая окрестности. — До развалин ведь несколько дней пути.