Конан и Властелин смерти Танзы

Грин Роланд Джеймс

Лисинка пробежала взглядом по пещере. Мертвые тел, включая Рашу, не поддавались счету. Но все погибшие были людьми, и ни один из них — Убийцей.

— Наши товарищи начали рассыпаться еще до момента падения горы в озеро, — спокойным тоном объяснил киммериец. — Все Убийцы истаяли прежде, чем ты пришла в себя. Мне никогда не доводилось сражаться плечом к плечу с лучшими союзниками, и я бы не хотел для них такого конца.

Конан выдержал паузу и добавил: — Но они выполнили свою миссию. Связывающие их волшебство позволило им уйти.

Лисинка

посмотрела в холодные синие глаза киммерийца, блестевшие на темном лице.

— Может, ты свяжешь меня, Конан, и не позволишь никуда идти? — Ну, это дело сугубо интимное… Вот распутная девка! Но если тебе так хочется, то я куплю лучший кхитайский шелк, распущу на полосы и свяжу тебя, как еще никто не связывал! А пока ты бы лучше приготовилась идти самостоятельно. Я сильно сомневаюсь, что смогу нести какую-либо женщину на себе, не разбив ей голову о потолок пещеры, и получить за это хоть малейшую благодарность! Отвернувшись, Лисинка привалилась к стене, и некоторое время глядела на свет дня, который не ожидала увидеть вновь. Только после того, как высохли ее слезы, у женщины появилась сила, чтобы выйти перед Конаном на открытую площадку.

Глава 18 (Эпилог)

Не стоило тратить нервы прежде, чем доподлинно выяснится: кто жив, а кто погиб. Но, к счастью, новости в большинстве своем были приятными.

Taрмис Рoг и его подопечные видели дым в небе, чувствовали подземные толчки, и наблюдали то, что потом описывали, как летящую гору. Кое-какие подробности они узнали от беглецов (в основном — бандитов и охотников), которые неслись, сломя голову, мимо их стоянки. Некоторым охотникам предложили остаться в лагере, чтобы те помогали раненным в обмен на пищу и защиту.

У гарнизона в бывшей цитадели Гролина имелось лучшее представление о событиях, связанных с исчезновением горы. Почувствовав, что опасность миновала, Фергис послал разведчиков на склон. Там они нашли потрепанных, но избежавших смерти людей Лисинки.

Раненные воины получили необходимую помощь и благополучно добрались до замка покойного барона даже раньше, чем их предводительница вместе с Конаном и остальными достигла берега озера. Выслушав раненых, Фергис со всей возможной скоростью помчался к лагерю Тармиса Рога.

Тем временем, Конан, Лисинка, и Kларнидес вели бойцов домой. Несмотря на то, что среди них почти не было пострадавших, из-за большого расстояния они прибыли на место фактически перед самым возвращением Фергиса.

Потребность в перемещении, главным образом, ночью отпала. Правда, местность на западе буквально кишела людьми всех рангов, желающих узнать: почему вдруг горы стали путешествовать по небу вместо того, чтобы остаться на земле, куда их поставили боги.

Очень скоро предводители отряда уяснили, что подобные вопросы будут мучить людей еще довольно долго.

И тут Kларнидес предложил, казалось, наилучший выход из ситуации.

— Наместник этой области — старый друг моей матери, — начал он.

Сверкнув

взглядом, капитан сразу пресек попытки уточнить некоторые детали и продолжал в тишине: — Я могу шепнуть старику на ухо пару слов и уверяю, что в его силах огородить Смотрителей от любых задаваемых вопросов. Я также обращусь к нему за прощением для всех, кто того желает и нуждается в этом. Другим советую перебраться на немедийскую сторону Taнзы. Oфир покажется сущем пустяком, по сравнению с риском остаться здесь.

Мысленно Конан поддержал последнее высказывание, а вслух спросил: — А что, если ты потерпишь неудачу? Kларнидес пожал плечами.

— Давайте выберем условное место, куда я смогу доставить известия. Если увидите меня слегка принаряженным, то все будут хорошо. А если я приеду с багажом, упакованным для поездки за границу, значит, мне суждено разделить с вами свою судьбу, — его лицо озарилось улыбкой воина, а не мальчика. — Даже в случае моего изгнания мне повезет. Ведь я уже встретил мужчин и женщин, с которыми не жалко потратить остаток жизни.

— Троекратное приветствие капитану Kларнидесу! — гаркнул Рог.

Разумеется, здравицы звучали намного дольше, чем это троекратное приветствие, и любому не составило бы труда найти в тот момент их лагерь.

* * *

Конан и Лисинка, проводив тех, кто решил отправиться за границу, вернулись в гостиницу маленького городка, расположенного поблизости от намеченного места для собрания.

Атаманша действительно получила в подарок отрез кхитайского шелка — такого тонкого и прозрачного, что укрыться под ним от взглядов совершенно не представлялось возможным.

Ей нравилось ощущать его прохладу на своей заживающей плоти только немногим меньше, чем чувствовать прикосновение рук Конана, делающих вечерний массаж.

Лисинку интересовало, где киммериец добыл эту ткань. Женщина всегда подвергала сомнению его рассказы о том, что, став слишком неуклюжим вором, он забросил ремесло. Но если не спрашивать северянина о происхождении шелка, тогда можно не говорить ему откуда взялась серебряная фляга с душистым маслом.

Конан от масла отказался, но не возражал против втирания его в ее кожу. Это превратилось в своеобразный ритуал перед сном, длившийся три ночи подряд.

Утром четвертого дня, когда рассвет еще не окрасил небо, Лисинка проснулась и увидела сторону кровати Конана пустой. Вместо киммерийца лежало меховое покрывало с пришпиленным к нему одной из ее булавок куском пергамента.

Письмо было написано рукой человека, освоившего грамоту уже в далеко не юном возрасте, познавшего множество других вещей и испытавшего массу лишений, но сохранившего живость ума.

Она была благодарна, что не услышала этих слов: «Лисинка, я направляюсь в Туран. За мной еще остался должок королю Ездигерду.