Конан из Киммерии
Шрифт:
— Прислушайся! — прошипел король. — Слышишь? Крадущиеся шаги…
— Семь рыцарей охраняют твой шатер, государь, — сказал Паллантид. — Никто не сможет приблизиться к нему незаметно.
— Снаружи — да, — проворчал Конан. — Но по-моему, шаги раздавались внутри!
Изумленный Паллантид быстро обежал глазами шатер. По углам его бархатные занавеси тонули в густой тени, и тем не менее, если бы там прятался кто-нибудь лишний, полководец его неминуемо разглядел бы. Он покачал головой:
— Здесь никого нет, господин мой. Да и откуда бы? Ты спишь посреди верного тебе войска.
— Я видел, как смерть поразила короля посреди тысячной
— Должно быть, государь, тебе что-то приснилось, — в немалом смущении сказал Паллантид.
— Вот именно, — буркнул Конан. — И демонски страшен был этот сон. Нынче ночью я заново прошагал весь тот долгий и трудный путь, что привел меня к аквилонской короне.
Он умолк. Паллантид смотрел на него, не решаясь заговорить. Король был живой загадкой для полководца, как, впрочем, и для большинства своих цивилизованных подданных. Паллантид знал: много странных и страшных дорог было в его бурной, богатой приключениями жизни. Кем только он не был, прежде чем каприз Судьбы усадил его на аквилонский престол!
— Я вновь видел поле битвы, на котором родился, — задумчиво подперев огромным кулаком подбородок, заговорил Конан. — Я видел себя в набедренной повязке из шкуры пантеры, мечущим копье в горного зверя. Я снова был наемником, гетманом козаков с реки Запорожки, корсаром, опустошавшим берега Куша, пиратом с Барахских островов и вождем горцев Химелии… Все эти люди, которыми я когда-то был, прошли передо мною в ночи, и шаги их отбивали мне похоронный марш по гулкой земле. И клубились, летя сквозь мой сон, ужасные призраки, и далекий голос издевался надо мной… Под конец же я увидел себя лежащим на этой самой постели, а надо мной склонилась бесформенная фигура, закутанная в покрывало. Я не мог шевельнуться… и вот откинулся капюшон и ухмыляющийся череп уставился мне в лицо. Тогда-то я и проснулся!
— Недобрый сон, государь, — поневоле содрогнувшись, сказал Паллантид. — Но это всего лишь сон, и не более!
Конан покачал головой, не отрицая, но и не соглашаясь. Он происходил из варварского народа и, соприкоснувшись с цивилизацией, отнюдь не утратил инстинктов и суеверий, унаследованных от предков.
— Я видывал немало дурных снов, — сказал он, — и большинство их было бессмысленно. Но, клянусь Кромом, нынешний не таков! Хотелось бы мне, чтобы скорей началась и кончилась эта битва, и кончилась победоносно. Дурное предчувствие снедает меня с тех самых пор, как от черного мора скончался король Нимед. Почему с его смертью прекратился мор?
— Люди говорят, его непотребства…
— Люди, как обычно, глупы, — перебил Конан, — Если бы мор поразил всех, кто грешил, — именем Крома, некому было бы пересчитывать уцелевших! Жрецы внушают нам, что боги справедливы, — так если мор был послан в наказание королю, с какой бы стати богам поражать пять сотен крестьян, купцов и дворян прежде, чем добраться до Ниме-да? Или они разили вслепую, подобно воинам, угодившим в туман? Клянусь Митрой! Если бы я действовал так же, у аквилонцев давно уже был бы новый король!.. Нет, Паллантид, черный мор не был обыкновенной заразой. Я знаю: он таится во тьме стигийских гробниц, и лишь маги способны его вызывать. Я был воином в армии принца Альмарика и участвовал в его стигийском походе. Из тридцати тысяч воинов пятнадцать тысяч пали под стигийскими стрелами, а остальных унес точно такой же мор, налетевший с юга на крыльях черного ветра. Я был единственным, кто остался в живых.
— Но
— Тот, кто вызвал мор, сумел и остановить его по своей воле, — ответил Конан, — Я уверен, за всем этим таится какой-то план, какая-то демонщина. Кто-то распространил мор, а затем прекратил его… когда дело было сделано, когда Тараск благополучно взошел на трон, приветствуемый как избавитель страны от гнева богов! Кром! Нет, здесь не обошлось без могучего и насквозь черного разума. Скажи-ка мне, что говорят о том чужестранце, с которым, по слухам, все время советуется Тараск?
— Его лицо покрыто вуалью, — отвечал Паллантид. — Говорят, он в самом деле чужестранец, прибывший из Стигии.
— Из Стигии! — хмурясь, повторил Конан. — Я бы сказал скорее, из Преисподней… Э, а это еще что такое?
— Трубы немедийцев! — вскричал Паллантид, — А теперь и наши трубят! Наступает рассвет, государь, полководцы выстраивают войска для битвы! Да пребудет над нами благословение Митры, ибо многие уже не увидят, как солнце опустится за хребты…
— Оруженосцев ко мне! — Конан быстро вскочил на ноги, сбрасывая бархатный халат; близость боя, казалось, рассеяла мрачные предчувствия короля. — Иди к войску и проследи, все ли готово. Я подойду, как только надену доспехи.
Цивилизованные люди, которыми он повелевал, никак не могли объяснить себе иные привычки своего короля — в частности, его настойчивое стремление ночевать одному в покое или шатре. Паллантид вышел, лязгая доспехами, которые, проспав лишь несколько часов, он надел еще в полночь. Быстрым взглядом окинул он пробудившийся лагерь: повсюду звякали кольчуги, меж длинных рядов палаток шевелились неясные тени людей. Звезды еще украшали западную половину неба, но на востоке уже трепетали розовые знамена рассвета, и на их фоне вздымались и опадали шелковые складки немедийского флага с вышитым на нем драконом.
Покинув Конана, Паллантид направился к небольшой палатке поблизости, в которой ночевали королевские оруженосцы. Разбуженные трубами, они один за другим выскакивали наружу. Паллантид как раз собирался поторопить их, но не успел. Из шатра короля послышался яростный крик и тотчас же звук тяжелого удара, а потом — шум падения сраженного тела… и негромкий, медленный смех, от которого кровь заледенела в жилах отважного полководца.
Эхом отозвавшись на крик, Паллантид крутанулся на месте и кинулся обратно в шатер. Новый крик вырвался у него, когда он увидел могучее тело своего государя беспомощно распростертым на коврах. Громадный двуручный меч короля лежал у самой ладони: шатровый столб, перерубленный пополам, красноречиво говорил о том, куда был направлен удар. Паллантид на всякий случай выхватил из ножен свой собственный меч и тщательно осмотрел все углы. Однако шатер был пуст — так же пуст, как и тогда, когда он из него выходил.
— Государь! — Паллантид бросился на колени подле сраженного великана.
Глаза Конана были широко раскрыты. Он узнал верного полководца, губы его шевельнулись, но не смогли издать ни звука. И, похоже, он был не в состоянии пошевелиться.
Снаружи донеслись голоса. Паллантид быстро поднялся и шагнул к дверной занавеске. Перед ней в ожидании стояли королевские оруженосцы и один из рыцарей, охранявших шатер.
— Мы слышали какой-то крик, — извиняющимся тоном обратился к Паллантиду рыцарь. — Надеюсь, с королем ничего не случилось?