Конан из Киммерии
Шрифт:
— Ну что, завыла? — Голос его был подобен реву буйвола — низкий, глубокий, как отдаленный гром. Это был командир наемников, один из немногих приближенных Констанция, посвященных в тайну судьбы королевы Хаурана.
— Разумеется, Кумбанигаш. Есть в ее душе струны, которых я еще не касалась. Когда одно чувство притупляется, всегда можно найти другое, более отзывчивое на пытки.
К ним приблизилась согбенная фигура в лохмотьях — грязная, со спутанными волосами, потешно прихрамывающая. Один из нищих, что ночуют в открытых садах и аллеях дворца.
— Лови, пес! — Саломея кинула ему голову Краллида. — Лови, тварь бессловесная.
Командир исполнил поручение, а растрепанный нищий закивал головой — дескать, понял — и медленно стал култыхать в сторону.
— Зачем затягивать этот фарс, — гремел Кумбанигаш. — Ты уже так прочно сидишь на троне, что никакие силы не снимут тебя оттуда. Что такого, если глупые хауранцы узнают правду? Все равно они ничего не смогут сделать. Так царствуй под своим собственным именем. Покажи им их бывшую повелительницу и повели отрубить ей голову на площади!
— Еще не время, достойный Кумбанигаш.
Тяжелая дверь закрылась и заглушила высокий голос Саломеи и громовую речь Кумбанигаша.
Нищий притаился в одном из уголков сада. Там не было никого, чтобы заметить: руки, крепко обхватившие отрубленную голову — тонкие, мускулистые, — никак не вяжутся с горбатой фигурой и грязными тряпками.
— Я узнал! — шепот был едва слышным, — Она жива! О Краллид, твои муки не были напрасными! Они бросили ее в подземелье! Иштар, богиня честных людей, помоги мне!
4
Гарет наполнил алым вином украшенный самоцветами кубок, а потом пустил золоченый сосуд по черному дереву столешницы, прямо в руки Конану-киммерийцу.
Одеяние Гарета могло бы стать предметом зависти как любого варварского вождя, обожающего пышность, так и князя Запада, обладающего хорошим вкусом.
Вождь разбойников пустыни был облачен в белую шелковую тунику, расшитую на груди жемчугом и перетянутую в талии поясом из золотой и серебряной канители, переплетенной причудливыми узорами. Стальной остроконечный шлем был обернут тюрбаном из зеленого атласа и инкрустирован золотом с черной эмалью. Пышные шальвары заправлены в сапоги из выделанной кожи. Единственным оружием Гарета был широкий кривой кинжал в ножнах из слоновой кости, по моде номадов заткнутый за пояс над левым бедром.
Удобно расположившись в высоком резном кресле, Гарет вытянул скрещенные ноги и звучно прихлебывал благородный напиток из драгоценного кубка.
В противоположность утонченному облику мунгана, киммериец выглядел куда проще. Черные, гладко причесанные волосы, загорелое лицо в сетке шрамов, яркие голубые глаза. На нем была вороненая кольчуга, а единственным украшением служила золотая пряжка пояса, поддерживающего меч в истертых кожаных ножнах.
Они были вдвоем в шатре из тонкого шелка, освещаемом восточными светильниками. Пол был застлан трофейными коврами, шкурами зверей и бархатными подушками.
Извне в шатер доносился низкий шум большого военного лагеря. Время от времени ветер пустыни заставлял трепетать вершины пальмовых деревьев.
— Судьба переменчива! — воскликнул Гарет и, слегка распустив кушак, потянулся к сосуду с вином, — Некогда был я мунганским вожаком, ныне предводительствую людьми пустыни. Семь месяцев назад ты висел на кресте в двух полетах стрелы от стен Хаурана, а сейчас — доверенный человек самого удачливого
— За то, что пригодился тебе? — рассмеялся Конан и поднял кубок, — Если ты позволяешь человеку подняться вверх, так уж, наверное, не без выгоды. А я добивался всего в жизни своей силой, потом и кровью, — Он поглядел на свои изуродованные ладони. Да и многих шрамов на теле еще не было семь месяцев назад.
— Верно, ты дерешься, как целое полчище демонов, — согласился Гарет. — Но ты же не думаешь, что это из-за твоих доблестей в орду приходят все новые и новые люди. Племенам номадов всегда недоставало удачливого вождя. Наверное, поэтому они предпочитают доверять чужеземцам, а не соплеменникам. Отныне для нас нет невозможного. Сейчас под моей рукой одиннадцать тысяч воинов. Через год их будет втрое больше. До сих пор мы грабили только пограничные города Турана. С тридцатью тысячами мы оставим набеги, развяжем настоящую войну, покорим королевство, и я взойду на его престол. Ты еще увидишь меня владыкой земли Шем. Если будешь послушен, останешься моей правой рукой — министром, канцлером, вице-королем. Сейчас нужно ударить на восток, взять туранскую крепость Везек — там собирают пошлину с караванов и можно неплохо поживиться.
Конан отрицательно покачал головой:
— Я так не думаю.
— Что значит — ты так не думаешь? Я возглавляю войско, мне и думать!
— Для моих целей воинов хватит уже сейчас, — ответил киммериец. — Неоплаченный долг тяготит меня.
— Ах вот как. — Гарет глянул исподлобья и отхлебнул вина. — Ты все никак не можешь забыть этот крест? Похвально, но с этим придется обождать.
— Когда-то ты обещал мне помочь взять Хауран, — сказал Конан.
— Верно, да ведь это когда было? Я в ту пору и не предполагал, что соберется такая армия. Кроме того, я собирался пограбить город, а не захватывать его. Я не хочу ослаблять свое войско, а Хауран — крепкий орешек. Вот через год, тогда…
— Через неделю, — оборвал его Конан, и твердость этих слов заставила мунгана изменить тон.
— Послушай, дружище, если бы я даже решился погубить своих парней, ты что думаешь — неужели наши волки сумеют осадить и взять неприступный Хауран?
— Не будет ни осады, ни приступа. Я знаю, как выманить Констанция за стены.
— Ну и что? — в гневе воскликнул Гарет. — Пока мы будем осыпать друг друга стрелами, не их, а нашей коннице придется туго. Их отряды пройдут через нас, как нож сквозь масло.
— Этого не будет, если за нами встанут три тысячи отчаянных хайборийских всадников, привыкших сражаться в строю по всем правилам военной науки.
— Где же ты возьмешь три тысячи хайборийцев? — рассмеялся Гарет. — Разве что из воздуха наколдуешь?
— Они уже есть, — твердо сказал Конан. — Три тысячи хауранских воинов откочевали в оазис Акель и ждут моего приказа.
— Что? — Гарет стал похож на загнанного волка.
— Что слышал. Эти люди бежали от власти Констанция. Большинство из них скитались по пустыне как изгнанники. Зато теперь это закаленные и готовые на все воины. Это тигры-людоеды. Каждый стоит троих наемников. Беда и неволя укрепляют истинных мужей и наполняют их мышцы адским пламенем. Они бродили мелкими группами, им недоставало вождя. Я связался с ними через моих посыльных. Они собрались в оазисе и ждут команды.