Конан (сборник)
Шрифт:
– Он движется в таком темпе, что доберется до него к завтрашнему вечеру. Он дал своим людям отдохнуть и теперь может идти достаточно быстро. Как мне кажется, он намерен добраться туда примерно на день раньше гандерцев.
– Хватит ждать!
– Амальрик рубанул рукой воздух.
– Я успею к Танасулу раньше его. Пошлю к Тараску гонца с приказом, чтобы ждал меня. И, как только прибуду, отброшу его от переправы и разобью, а потом мы вместе с Тараском переправимся через Ширки и расправимся с армией Гандерланда!
Ксалтотун отрицательно покрутил головой.
– Достаточно
– Но что же тогда делать?
– Выступишь против Конана со всей своей армией, - ответил ахеронец.
– Пошли Тараску гонца с приказом, чтобы спешно шел сюда. Мы будем его ждать. А уже потом вместе с ним двинемся на Танасул.
– А пока мы будем ждать, - запротестовал Амальрик, - Конан возьмет и переправится через реку и соединится с гандерцами!
– Он не переправится через реку, - твердо заверил его Ксалтотун. Амальрик поднял голову и взглянул ему в лицо.
– Что ты хочешь этим сказать?
– В горах, далеко на севере, у истоков Ширки, сегодня начнутся ливневые дожди. Поднявшаяся вода сделает невозможной переправу у Танасула, даже если Конан этого захочет. И почему бы нам тогда не рвать когти, а пойти туда с той скоростью, с какой сможем, напасть на него, разбить и, когда вода спадет, переправиться на тот берег и покончить с проклятыми его приспешниками? Так мы сможем разбить противника по частям, и части эти будут уступать нам по численности.
Валерий рассмеялся, как всегда радуясь возможности увидеть чью-либо смерть, а потом нервно провел ладонью по своим золотым регалиям, висящим на груди. Амальрик же смотрел на ахеронца со смешанным чувством страха и удивления.
– Да... там мы действительно разобьем его...
– согласился он.
– Но ты уверен... что дожди... пойдут?
– Уясни себе, - ответил Ксалтотун, поднимаясь, - что тебе не следует пытаться понять меня. Шли гонца к Тараску. И пускай никто не подходит к моему шатру.
Последние слова явно были лишними. Даже за большие деньги в армии вряд ли нашелся человек, что подошел бы к таинственной палатке со всегда задернутым пологом. В нее не входил никто, кроме самого Ксалтотуна, но, тем не менее, иногда изнутри доносились голоса. Стены этого павильона колыхались даже в безветренную погоду, и оттуда часто слышалась необычная музыка. Бывало, посреди ночи сквозь полотно начинали просвечивать алые отблески пламени и становились видны пляшущие по стенам бесформенные тени.
Отправившись спать, Амальрик услышал доносившееся из этого странного шатра ритмичное гудение бубна. Немедиец мог бы поклясться, что временами этому бубну вторил низкий хриплый голос. Его передернуло - голос этот не принадлежал Ксалтотуну. Бубен ворчал и грохотал, словно далекий гром, и утром, перед рассветом, выйдя из своего шатра, Амальрик заметил на далеком северном горизонте красные
На следующий вечер прибыл Тараск со своей армией. Солдаты его были измучены долгим маршем, причем пехота пришла через несколько часов после конницы. Остановившись неподалеку, они расположились на ночлег, чтобы с первыми лучами солнца вновь выступить на запад.
Вперед были посланы группы разведчиков, и Амальрик нетерпеливо ожидал их возвращения с известием о том, что половодье застало поинтанцев врасплох и они теперь находятся в ловушке. Но, когда они вернулись, удивлению его не было предела: Конан переправился через реку!
– Что?!
– орал Амальрик.
– Он переправился через половодье?
– Не было никакого половодья...
– ответили испуганные разведчики.
– Вчера поздно ночью он добрался до Танасула и перешел реку...
– Не было половодья!?
– теперь кричать настала очередь Ксалтотуна, впервые на памяти Амальрика сбитого с толку.
– Это невозможно! Ведь у истоков Ширки уже два дня идут сильные дожди!
– Может быть, Ваше Сиятельство, - ответил один из разведчиков.
– Вода была мутной, и жители Танасула утверждают, что вчера уровень реки поднимался примерно на фут, но этого было недостаточно, чтобы помешать переправе.
Ксалтотун подвел! Эта мысль стала лихорадочно биться в мозгу Амальрика. Его страх перед удивительным пришельцем из прошлого постоянно нарастал с той самой ночи в Бельверусе, когда он увидел, как порыжевшая сморщенная мумия увеличивается в размерах, чтобы превратиться в живого человека. А потом смерть Ораста превратила этот страх в панический ужас. Он уже уверился было, что этот человек, а может быть, и дьявол, - непобедим. Однако сейчас налицо было его явное поражение.
"Значит, даже величайшие некроманты порой совершают ошибки!" - подумал барон. Но он не осмелился сказать что-либо против ахеронцу - по крайней мере, пока. Ораст был мертв и жарился в каком-то одному черту ведомом пекле, и Амальрик прекрасно понимал, что меч его значит довольно мало, там где не помогла черная магия жреца-отступника. Еще неизвестно, что в дальнейшем может взбрести в голову Ксалтотуну, а в настоящее время реальной опасностью оставался Конан со своей армией. И поэтому помощь чернокнижника сейчас могла оказаться совсем не лишней.
Вскоре они достигли Танасула, расположенного в месте, где естественный скальный мост делал возможной переправу даже через реку при большой воде. Передовые разъезды сообщили, что Конан встал лагерем в видневшихся в нескольких милях за рекой горах Рокимантана, и перед самым заходом солнца соединился с гандерцами.
Наступила ночь. Взгляд Амальрика был прикован к лицу Ксалтотуна, непреклонного и какого-то нечеловечески величественного в мерцающем свете свечей.
– Ну и что теперь? Твоя магия подвела... Теперь Конан занимает более выгодную позицию, чем мы, и армия его почти не уступает по численности нашей. И выбор сейчас у нас невелик: либо ждать его нападения, либо отступать к Тарантии, ожидая удара в спину.