Конан в Венариуме

Тертлдав Гарри Норман

— Ты спас меня, — шепнула Тарла через какое-то время, глаза ее пылали.

Он только крепче сжал пальцы девушки. У него в запасе не имелось красивых слов, чтобы передать свои чувства. Сладкие речи — это удел других. Но юноша знал, о чем думал и, скорее всего Тарла тоже об этом знала. Все остальное оставалось пустяками.

— Почти дошли, — сказала девушка.

Конан молча кивнул. Он знал лесные ориентиры, как свои пять пальцев. Его беспокоили овцы Нектана, оставленные без присмотра. Но безопасность Тарлы намного важнее. Как только он вернет ее

в дом Баларга, то тут же поторопится назад на луга, чтобы продолжить выпас, как велел его отец.

Внезапно юноша замер. Врожденная настороженность, свойственная всем, кто жил близко к природе, посылала тревожные сигналы. Что-то впереди было неправильно. Может, Тарла бы и продолжила движение, но крепкий захват руки заставил ее тоже остановиться.

— Там что-то не так, — сказал Конан, склонив голову набок и прислушиваясь.

— Я лично ничего не слышу, — нахмурилась, сбитая с толку, Тарла невольно принимая его же позу.

— Вот и я — нет. Мы ведь уже на подходе к Датхилу. Где же тогда обычный деревенский гомон? Больно все тихо.

— В деревне не всегда стоит шум, — пыталась возразить Тарла.

— Нет, но…

Конан прервался. Ладно, на этот раз его уговорили. Если девушка, которая ему дороже всех в мире, считает, что все в порядке. Вероятно, так оно и есть. По крайней мере, потому, что она в этом уверена. Сжав ее ладонь покрепче, юноша двинулся дальше.

Окраина Датхила почти вплотную примыкала к лесу. Юноша и девушка вышли из-за деревьев, когда до первых домов оставалось десять — двадцать ярдов. У обоих глаза расширились от ужаса при виде того, что царило в деревне. Окровавленные трупы лежали повсюду. Тяжелый запах железа, почти как в кузнице, заполнил ноздри Конана. Птицы — падальщики с отвратительными криками кружили над мертвыми телами.

Однако не только они были единственными живыми существами в Датхиле. Пара боссонских стрелков заметила молодых киммерийцев, выходящих из леса.

— Митра! — воскликнул один. — Нам уже стало скучно без этих проклятых варваров.

— Зато мы сейчас их получим, — ответил другой.

Оба достали из-за плеч колчаны, натянули луки и одновременно выстрелили.

Каждый из них метил в Конана. Он явно выглядел опасным. Сразив его, можно было бы без труда расправиться с его спутницей. Лучники были отлично обучены и две стрелы летели точно в цель. Но тут, перед сыном кузнеца выскочила Тарла, закрыв его своей грудью.

— Жизнь за жизнь, Конан, — прошептали ее губы. — Теперь мы квиты. Прошу, береги себя и сделай нас свободными, — если она и почувствовала боль, то ничем не показала.

С улыбкой на лице девушка упала на землю.

— Нет!! — взвыл Конан.

Поскольку он склонился над подругой, еще пара стрел просвистела над его макушкой. Юноша перекувыркнулся через голову и бросился в спасительный лес. Если бы не последние слова Тарлы он наверняка отдал бы жизнь в борьбе с боссонцами. Теперь же он должен выполнить последнее ее желание, нет приказ, до сих пор звеневший в ушах. Он должен выжить и должен отомстить.

Еще одна

стрела, вылетевшая вслед, вонзилась в ближайший сосновый ствол, а оперенье второй чиркнуло по его плечу. Но деревья уже скрыли юношу из поля зрения боссонцев. Если враги погонятся за ним, то можно будет устроить им засаду. Конан замер и прислушался. Проклятье! До него донесся звон кольчуги, и молодой киммериец поспешно углубился в чащу. Эти звуки означали, что боссонцы привлекли к погоне еще нескольких пикинеров, а сразу со всеми справиться в одиночку не представлялось возможным.

— Ничего, — бормотал на бегу Конан. — Мой лук еще свое слово скажет.

Натянуть тетиву было делом одного мгновения, но сначала надо достать голову Стеркуса. Никакой символ не поднимет Киммерию к восстанию лучше, чем доказательство смерти ненавистного наместника. Но в тот момент Конан с удовольствием бы дал мерзкому Стеркусу право на жизнь в обмен на жизнь Тарлы, если б Кром предоставил такой выбор.

Только после того, как Датхил остался далеко позади, юноша позволил передышку, во время которой он исчерпал весь свой запас самых грязных ругательств. Если аквилонцы устроили в деревне резню, то, что стало с его отцом? А с матерью? Последняя мысль чуть не заставила его кинуться обратно в пасть врагу. Но нет! Захватчики получат кару гораздо более страшную, чем месть одного человека.

Скоро он нашел поляну, на которой спас Тарлу. Тело графа лежало на том же месте. Выражение муки и ужаса навсегда застыло на мертвом лице Стеркуса. Конан принялся отделять голову от туловища аквилонца. Узкое лезвие не вполне годилось для подобной работы. Тяжелый киммерийский меч подошел бы куда лучше. Но сын кузнеца справился и так.

Как раз когда он поднял за волосы отрубленную голову, с дальнего конца поляны послышался мужской голос:

— Прекрасный трофей. Интересно, чья же это?

Юноша резко повернулся, держа в одной руке меч Стеркуса, в другой — его же голову. Тот, кто произнес эти слова, был киммерийцем, но совершенно незнакомым Конану человеком.

— Это голова командующего аквилонской армией, — сказал сын кузнеца. — Однако большие трофеи добываются в тяжелой борьбе.

— Кром! Неужели голова самого графа Стеркуса? — удивленно воскликнул незнакомец.

Он был худощав и мускулист и имел довольно усталый вид после дальнего путешествия. На голове у него сидел железный колпак, а в руках мужчина держал огромное копье. Переварив услышанное, он продолжал:

— Если в твои слова — правда, тогда это действительно прекрасные новости. Ступай прямо, вон по той тропинке. Там найдешь Эрта, а с ним людей из южного клана. Они могут подтвердить, лжешь ты или нет.

Конан поднял меч.

— Если еще раз скажешь, что я лгу, то сам будешь лгать в преисподней, — зарычал он. — Веди меня к своему Эрту! — юноша решил, что тот, возможно, был вождем.

Киммериец кивнул, хорошо понимая и даже поддерживая гордость юноши.

— Это все тоже принадлежало негодяю аквилонцу? — воин указал на кирасу и шлем.