Конан-варвар
Шрифт:
— Ты дурак, — Тамара рассмеялась. — Пусть мое детство прошло в изоляции от мира, но даже я знаю, что Ахерон пал тысячелетия назад. Их кровь давно высохла.
— Шлюха врет, господин.
— Можешь кончать с ним, — молодая женщина отвернулась, презрительно фыркнув.
— Нет, пожалуйста, добрый господин. За нее тебе дадут поистине королевский выкуп, обещаю. Ведь Халар Зим потратил на поиски без малого двадцать лет.
Киммериец однако промедлил.
— Откуда такая уверенность? — спросил он, глядя в спину девушки.
— Ее в младенчестве выкрали монахи, — Ремо облизнул толстые губы. — Повелитель, тем
— Тогда нам следует подождать здесь твоего хозяина, — улыбнулся Конан.
Пленник довольно оскалился, очевидно, полагая, что его речи о предстоящей награде заинтересовали варвара.
— Мудрое решение, весьма мудрое. Я все устрою. Я буду твоим посланцем и с радостью доставлю твои слова по адресу.
— Конечно, будешь, — Конан вложил кинжал в ножны, после чего направился туда, где женщина седлала одну из лошадей. Поскольку та возилась с подбрюшным ремешком, он беспрепятственно скинул в пыль незакрепленное седло с конской спины. — Мы остаемся.
Монахиня выпрямилась с покрасневшим от гнева лицом:
— По-моему ты плохо понял, варвар. Я, Тамара Амалиат Джорви Карушане, обязана выполнить священный долг. Если мы не отправимся в путь вместе, значит ты не человек из видения. Что ж, я способна обойтись чьей-либо помощи. Теперь тебе понятно?
Варвар лишь хмыкнул, тем самым еще больше ее распалив.
— О, боги! Почему мастер Фассир не сказал, что видел идиота?!
— С чего такое суждение о моем уме? — Конан сложил могучие руки на груди. — По крайней мере, я знаю, откуда родом… и не нуждаюсь в четырех именах для утверждения в данном мире.
— Серьезно? Ты даже помнишь, как тебя зовут?
— Угу.
— Да? — девушка выгнула брови. — И ты не счел целесообразным поделиться этим со мной?
— Ты представилась мне не меньше пяти раз. Я боялся, что придется повторять свое имя столько же, чтобы ты не забыла его.
— Так назовись, в конце концов, — Тамара топнула ногой.
— Конан.
— Просто Конан?
— Для меня достаточно.
— Это звучит не как цивилизованное имя, — всплеснула она руками.
— Наверное, Халар Зим — цивилизованное?
Тамара хотела нагрубить, но передумала.
— Он разрушил монастырь, Конан. Это было ужасно. Халар Зим не отступится. Пожалуйста, я умоляю тебя, поедем скорее в Гирканию.
— Халар Зим сумел отыскать тебя в уединенной обители, — киммериец спокойно выдержал ее взгляд. — Или ты рассчитывала, что он не выследит тебя в гирканской степи?
— Кто знает, — после паузы сказала она, — хотя расстояние очень велико. Что-то может остановить его.
— Да, Тамара Амалиат Джорви Карушане, точнее кое-кто, — прищурил глаз Конан. — А именно — я и довольно скоро.
— Придется подправить сделанное ранее заявление, — монахиня встряхнула волосами. — Ты не глуп, но совершенно безумен. Разве до тебя не дошли мои слова? Он разгромил монастырь, полный хорошо обученных монахов. Как ты намерен противостоять ему?
— Ты прячешься за четырьмя звучными именами, — киммериец усмехнулся, — он мечтает о возрождении Ахерона. Вы оба гордитесь своей цивилизованностью и поглядываете на меня — дикаря свысока, не понимая, что весь ваш лоск — сплошная
— До того, как над моей губой появился юношеский пух, я встретил Халар Зима, — Конан продолжал, обратив взор к северу. — И я, варварский ребенок, пустил ему кровь. Четырьмя годами позже я был среди варваров, которые захватили «форпост цивилизации» — Венариум. Потом, путешествуя по разным странам, я сталкивался с множеством людей, считающих себя цивилизованными, только никому не удалось со мной справиться.
— Вне всяких сомнений ты великий воин. Но Халар Зим…
— Халар Зим всего лишь человек. Вот я и напомню ему об этом, — Конан хлопнул ладонью по ножнам.
— Ты многого не понимаешь, — покачала головой Тамара.
— Не надо так волноваться, лучше поспи немного, — киммериец лукаво подмигнул. — У меня есть план.
Глава 22
В каюте были погашены лампы и наглухо зашторены все окна. Оставшаяся в одиночестве Марика намерено лишилась света, чтобы снизить до минимума возможность любоваться собственным отражением. Она с радостью накинула бы на зеркало тяжелое покрывало, но ей почему-то казалось, что призрачные голоса будут недовольны. Выносить их свистящий шепот, в котором обязательно сквозили бы насмешливые замечания, колдунья сейчас желала меньше всего.
Правда, несмотря на плотную ткань гобеленов, одному лучику все же удалось проникнуть в помещение. Марика восприняла это как знак, поскольку падал он на киммерийский меч. Темная рукоятка и бледное лезвие напомнили ей о матери, привязанной к гигантскому колесу перед сожжением. Она посматривала на висящий клинок украдкой, боясь поймать в металле полное отражение своего лица.
Марика ненавидела себя за то, что в какой-то момент пожалела отца. Нет, Халар Зим не одряхлел и не ослаб. Его слава не потускнела с того дня, когда была целиком собрана маска. Но именно тогда он стал одержим навязчивой идеей, которая глубоко пустила корни в мозгу и поставила заслон перед другими реалиями, существующими в мире.
Она не представляла, как отец мог потерять контроль над истинным положением вещей. Мнение матери о своей правоте в итоге привело ее к смерти. Вследствие этого Халар Зим убедил себя в необходимости испытания, легшего на плечи тяжким бременем. Вся их последующая жизнь превратилась в бесконечное путешествие, цель которого заключалась в воскрешении Маливы. Ведь только жена могла предоставить ему неограниченную власть и возродить Империю Ахерон.
Но отец совсем забыл, с чего все началось. Имел ли он право называться потомком ахеронцев? Записи матери не давали точного ответа. Хотя воитель происходил из рода мелких князьков, оставивших Немедию по политическим соображениям, и частица ахеронской крови действительно присутствовала в его венах. «Вытекшая бы полностью из единственной царапины от моего когтя». У Маливы дела обстояли куда лучше. Ее предками считались те, кто издавна населял отдаленную область Ахерона. В свое время родителей матери Марики изгнали оттуда за проступки, противные даже ахеронцам. Зачатый ими ребенок, когда подрос, нашел в Халар Зиме амбициозного человека, питавшего к тому же страсть к древним преданиям.