Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля
Шрифт:
Это продолжалось долго. Мне показалось, что целую вечность и что этому не будет конца…
— А теперь попроси меня, — вдруг сказал Мигель, не отрываясь глядя на мое искаженное страстью лицо и полуоткрытый рот…
— О чем? — не поняла я, все еще лежа перед ним на подушках, и закрыв глаза.
— Я же говорил тебе, — произнес он, продолжая ласкать мою грудь. — Я говорил тебе о том, что никогда не прошу ни о чем. Ты помнишь это?
— Да, — протянула я, смутно припоминая наш вчерашний разговор.
— Но я не сказал тебе главного, — продолжал
— О чем? — повторила я, все еще не понимая Мигеля. Я изнемогала от желания, и даже почти неслышно стонала одними губами…
— О том, чего ты хочешь, — подсказал мне мужчина. — Ты должна сама попросить меня сделать то, что ты сейчас хочешь больше всего на свете.
Наконец я поняла его и поняла его желание. Но не возмутилась, не вскочила и не закричала: «Как вы смеете!» Нет, я все по-прежнему продолжала извиваться под его рукой — такой ласковой и такой жесткой одновременно…
— Возьмите меня, — сказала я тихо, не открывая глаз. А поскольку за этим ничего не последовало, повторила уже более нетерпеливо:
— Пожалуйста, возьмите меня…
Впервые я говорила эти слова вообще, а незнакомому мужчине… Даже мужу за восемь лет супружеской жизни я не говорила этих слов…
Они вырвались из меня так, словно были для меня привычными. Где-то в глубине сознания у меня сидел страх, ужас перед тем, что происходило и перед тем, что я делаю. И не просто страх перед Мигелем и перед мужем, а еще и перед собой. Кто я, что я, чего могу я от себя ожидать после всего этого? Знаю ли я себя? Могу ли я себе доверять? Что теперь должна я о себе думать?
Но я не впускала это в свое сознание, на его поверхность.
Незнакомый мужчина овладел мной прямо на подушках. Он поднял мое платье, спустил трусики и вошел в меня.
Я говорю «незнакомый», потому что я знала ведь только имя этого человека. Мне было неизвестно, кто он, чем занимается, его ли это дом или все остальное… Можно сказать, что мы почти не разговаривали с ним. Те несколько слов, что мы сказали друг другу при первой встрече вряд ли можно назвать разговором. А в тот день я молчала, подавленная своим поведением, а Мигель также не выражал желания говорить что-либо.
Музыка в соседней комнате продолжала играть и ее мотивы наполняли мои уши. Я лежала под мужчиной и трепетала всем телом. Меня сжигал огонь страсти. То чувство, которое меня охватило — оно было сродни огню, бушующему под кожей…
Наверное, можно даже сказать, что это не Мигель владел мной тогда, а моя собственная страсть, мое желание…
Мы кончили одновременно. Ты знаешь, как это вообще редко бывает, а в первый раз — совсем невозможно. Тем не менее, это случилось. Мигель сразу встал и пересел на подушки рядом со мной.
Я же еще довольно долго не могла прийти в себя. Я конвульсивно дергалась, тяжело дышала… Мне не хотелось открывать глаза и я старалась оттянуть этот момент.
Я очень не хотела видеть Мигеля, потому что мне было страшно… Пока
Страшилась я не напрасно. Все же наступил тот момент, когда я посмотрела на Мигеля, сидевшего рядом и наблюдавшего за мной все это время. Он смотрел на меня, и в глазах его я прочла приговор себе… Наверное, это было как раз то выражение которого я ожидала. Мигель смотрел на меня с чувством презрения, снисходительности и высокомерия. Кроме того, он продолжал любоваться мной. Вот такое смешение чувств было в его глазах…
А как еще он должен был смотреть на меня в тот момент? Я и сама, пожалуй, так же относилась к себе.
Я отвернулась, встала, оправила задранное платье. Потянулась за трусиками, лежавшими на ковре, но Мигель наклонился и отвел мою руку:
— Тебе они больше не понадобятся, — сказал он мягко, но настойчиво.
— Почему? — не поняла я, все еще не смея поднять глаза на мужчину.
— Они останутся у меня на память, — сказал он. — Я буду любоваться ими и вспоминать о тебе.
Я не смогла возражать и поняла, что домой буду возвращаться без трусов, как уличная проститутка…
— Завтра в полдень я заеду за тобой, — сказал вдруг Мигель. — Будь готова в полдень. Я буду ждать тебя в своей машине возле твоего дома.
Что я могла сказать? После всего, что случилось…
— Но ты ведь не знаешь моего дома, — неуверенно сказала я. — Это в пригороде…
— Я знаю твой дом, — ответил Мигель, не дав мне закончить. — А теперь иди. Санчес отвезет тебя к твоей машине. Прощай до завтра, моя любовь.
Эти слова обожгли меня. «Моя любовь», — сказал мне этот жестокий немногословный человек…
Какую женщину не взволнует такое?
Санчес отвез меня на машине к тому месту, где мы встретились с Мигелем. Он не произнес ни слова за все время пути, хотя и ехали мы очень недолго. Этот молодой араб сидел молча за рулем, и только исподтишка как бы наблюдал за мной. Он смотрел на меня краем глаза, и ноздри его хищно раздувались.
Мне было стыдно перед ним. Ведь он наверняка знал, что мы делали с Мигелем. Забравшись в свою машину, я первым делом осмотрела себя. Какой вид… Волосы мои растрепались, глаза блестели… Лицо мое от волнений и любовных объятий было красным…
«Как хорошо, что у меня еще есть время до приезда с работы Симона, — подумала я. — Я еще успею привести себя в порядок. Только нужно спешить».
Я помчалась домой. Приехав я бросилась в бассейн, чтобы освежиться, потом долго сидела в спальне перед зеркалом. Я смотрела на себя и думала о своем падении. О том, как быстро все может произойти в жизни женщины. Долгие годы можно быть честной и уважаемой супругой, чувствовать себя порядочной женщиной, и в один день все может поломаться…
«Как он смог так быстро приручить меня? — думала я о Мигеле. — Ведь я даже ничего не знаю о нем… Кто он?»