Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля
Шрифт:
— Нет, — ответила решительным голосом Эстелла, закуривая сигарету дрожащими руками. — Я уже думала об этом… Нет, ксендз не подходит. Это совсем не то, что можно рассказывать почтенному пожилому священнослужителю. А молодому — тем более. Так что в качестве слушателя моей истории — ты — это наилучший вариант…
— Эстелла, — сказал я осторожно, гладя ее по голове, лежащей на моей груди. — Может быть, тебе не стоит продолжать, — я заглянул ей в глаза. — Я очень боюсь, что ты потом будешь стесняться меня и у тебя останется
— Нет, — ответила Эстелла, чуть подумав. — Нет. Это для меня служит как раз облегчением. Тяжело носить все это в себе и ни кому не говорить. Вот это по настоящему тяжело.
А этот мой рассказ тебе — это как беседа с психоаналитиком. Они ведь для того и существуют. Человек рассказывает словами обо всем, что его гнетет и мучает. Человек рассказывает о стыдном, о позорном, о том, о чем сам себе боится сказать. И таким образом освобождается от своих комплексов, от угнетенного состояния.
— Но я ведь не психоаналитик, — возразил я как можно мягче. — И вообще я совсем не равнодушен к тебе. В отличие от психоаналитика. И мне вместе с тобой тяжело…
— Ну, это уж я прошу тебя потерпеть, — криво улыбнулась Эстелла. — Скоро уже конец. Так что немного осталось…
Короче говоря, я стояла на четвереньках с завязанными глазами, а Мигель имел меня сзади. Как обычно теперь. Потом он перешел вперед, и я подставила свой рот. И мне приходилось широко раскрывать губы и пропускать в себя его орудие, которое заполняло весь мой рот и тыкалось в горло… Но и к этому уже я привыкла.
И вдруг я почувствовала, что кто-то входит мне в задний проход… О, тут уже не оставалось места для сомнений. Ведь Мигель был спереди и затыкал мой рот… А сзади при этом мною уже энергично овладел другой мужчина. Причем, он вел себя гораздо грубее Мигеля. Потому что он взял меня руками за бедра и как будто натянул на себя…
Он почти порвал меня, и я хотела закричать… Однако рот мой был занят… Все же я выпустила его, стащила руками с себя повязку и обернулась. Сзади меня имел араб Санчес…
Я закричала, попыталась уползти от него, но не смогла. Он крепко держал меня руками за бедра. А впереди, передо мной стоял на коленях Мигель и требовательно засовывал в мой открытый рот свой фаллос…
И мне пришлось смириться.
Самое ужасное было то, что я кончила и под арабом. Оба мужчины уже откровенно смеялись надо мной. Они смотрели на меня и потешались, видя, как я с томительным ужасом в глазах отдаюсь им обоим, и как оргазмирую от этого…
— Как ты мог? — только и спросила я Мигеля, едва только они опустили меня и я отдышалась.
— Как ты мог? — повторяла я в бессилии своего унижения.
— Молчи, женщина, — вдруг вмешался араб. Он подошел ко мне и наступил мне ногой на лицо. Я так и застыла в этой позе, с его ступней
— Целуй, — приказал он, а поскольку я медлила, не в силах вместить этого в себя до конца, повторил. — Целуй, женщина. Он сказал это так, что я действительно почувствовала себя его женщиной. Да это ведь и было уже так на самом деле… Он только что овладел моим задним проходом. Он истерзал его и почти порвал. Теперь я лежала под его ногой, распластанная и стонущая от энергичного сношения…
— Что ты медлишь? — вдруг раздался голос Мигеля. Я скосила глаза и увидела его и его улыбку. Тогда меня и пронзило откровение, посетившее меня в тот момент. Я поняла, что означала его снисходительная улыбка, его загадочные взгляды, которые он бросал на меня с нашей первой встречи…
Тогда, в первый раз в кафе, когда он вальяжно подошел ко мне, а я стала возмущаться и говорить ему гадости высокомерным голосом, он уже все предвидел и просчитал.
Я держалась достойной уважаемой дамой, и выговаривала ему, уличному бездельнику, а он уже тогда как бы смотрел вперед и видел меня в этом положении — голую, на полу, с ногой юного араба на своем лице… Вот что значили его глаза…
И меня охватило такое ощущение бездны своего падения, такое отчаяние и безысходность, что я сломалась.
Медленно, сначала неуверенно, я стала целовать ногу араба. Потом я втянулась и стала обсасывать его пальцы. Я брала их в рот и сосала каждый, как будто это был маленький фаллос…
Потом дело дошло и до настоящего фаллоса, того, что только что был вынут из меня сзади.
Наступил вечер, быстро стемнело. Я понимала, что сама виновата во всем. Мне предстояла ночь с этими двумя мужчинами.
Меня на время оставили в покое, дали выпить немного вина, чтобы я успокоилась… Потом Мигель вдруг сказал:
— Времени у нас много. Твой муж уехал, так что ты на время стала свободной женщиной. Так что давай посмотрим кино.
Он мигнул Санчесу, и тот включил видеомагнитофон. Кассета в него уже была вставлена заранее. Мерцал экран, и я нашла в себе силы спросить:
— Какое еще кино?
— Порнографическое — ответил Мигель и подмигнул мне. — Порнографию советуют смотреть для полового возбуждения. Вот сейчас у нас как раз такой момент. Смотри внимательно. Мне кажется, что ты страшно возбудишься.
И вдруг на экране пошли первые кадры…
Я смогла смотреть только первые минуты, потом закрыла лицо руками. Потому что вся кассета была посвящена нам с Мигелем. Все, что происходило между нами в этой комнате было записано на пленку. Цветную, и со звуком. Все мои стоны, крики, мольбы, и просьбы о том, чтобы мужчина меня взял…
Я не смотрела, только слышала свои стоны и все остальное… Я слишком хорошо знала, что было там, на кассете.
— Зачем? — сказала я, когда кассета закончилась. — Что вы от меня хотите?