Концессия. Дилогия
Шрифт:
Что за заведение? Как по мне, вполне приличное — бар «Игривая синьорита». Тут тебе и просторно, и не накурено, и даже пиво терпимое, не говоря уж о более экзотических напитках. А какие здесь копчёности! До сих пор не устаю удивляться, как местным удаётся получать продукт такого качества! Видимо, всё дело в акклиматизированной земной скотинке — коровах, овцах, свиньях… а может, и ком-то более экзотическом. Впрочем, кружки после третьей-четвёртой качество закуски отходит на второй план, да и не голодный я. Обычно. Персонал вежливый, гости приятные, и даже завсегдатаи не очень прилипчивые. Ну, почти. Единственный минус для обитателя периметра, коим я и являюсь — расположение заведения. А именно, фавела. Обычно тут не опасно, но иногда сочетание временного и территориального факторов сулит неприятности. Проще говоря, ночью здесь можно и по роже схлопотать. Плюс карманы с удовольствием
— Генри? — добрался до моего столика бармен.
— Лу, а ты почему пустой? — удивился я, окинув недоумённым взглядом типичного молодого латиноса, абсолютно ничем не выделяющегося на фоне посетителей.
Даже бэджик с именем отсутствует, какая уж тут униформа! Другое дело, что все его как минимум в лицо знают, так что и нужды в отличительных знаках нет. Я с ним, кстати, в первый же визит и познакомился. И вот мы уже почти друзья, хе-хе. А «Синьорита» — дом родной, хоть и забрёл я сюда совершенно случайно. Да-да, целую вечность назад — те самые две недели.
— Генри, может, хватит на сегодня?
— Не будь занудой, Лу. Я всего четыре кружки выпил. За два часа, прошу заметить.
— Ты не хуже меня знаешь, что количество переходит в качество очень внезапно.
— Ещё одну, Лу.
— Дьявол!
— У тебя лишние клиенты? — демонстративно огляделся я.
Надо отметить, что вечером в будни бар «Игривая синьорита» заполнялся ближе к полуночи, тогда же и начиналось основное веселье. А сейчас время ещё детское, так что обилием посетителей в данный конкретный момент заведение похвастаться не могло. Впрочем, мне на веселье, равно как и на посетителей, плевать, у меня цель иная. Можно сказать, медицинская. И заявлялся я сюда почти ежедневно, причём к открытию, исключительно для того, чтобы можно было спокойно занять укромный столик в дальнем углу. Почему почти? Да потому что примерно раз в три-четыре дня пиво в меня лезть переставало, и приходилось прибегать к альтернативному методу — плакаться в жилетку мисс Кей. С неизбежным последующим перемещением в койку. Но это точно не сегодня. Сегодня у меня по плану залиться хмельным пойлом по самые уши. А если повезёт, то и вырубиться здесь же. Возможно, под столом. Вот только везёт довольно редко. Уж не знаю, почему, но алкоголь на меня почти не действует, особенно крепкий. Установлено эмпирическим путем — как раз с него я и начинал свой алкомарафон. Это потом уже вынужденно перешёл на пивас.
— Ещё одну, амиго! — твёрдо (и почти не заплетающимся языком!) повторил я.
— Слушай, что у тебя такого стряслось?! — предпринял ещё одну попытку наставить меня на путь истинный Лу. — Ты уже вторую неделю горе заливаешь! Из-за чего так можно квасить?! С родителями что-то?
— Сплюнь три раза!
— Зачем?!
— Примета. Русская.
— А-а-а… ну ладно… тьфу-тьфу-тьфу… так всё же, что заливаем?
— Тебе не понять, Лу.
— Не хочешь рассказывать?
— Если бы! Не могу! Как только начинаю вспоминать, аж трясёт! Только пиво и помогает.
— Так ты круглые сутки бухаешь?! — обомлел бармен. — Вот ты силён, амиго!
— Не, днём нельзя, — с сожалением вздохнул я, — днём работа. Только вечером и получается забыться. Всё, не жмись, тащи… да давай сразу пару.
— Сейчас, — смирился с неизбежным Луис. — Только я тебя прошу, не надо как вчера. Пожалей мою мебель.
Вчера? А что было вчера? Ладно, на всякий случай отмажемся:
— Ты же знаешь, что вчера это не моя вина.
— Знаю. Но ты всё же постарайся, лады?
— Лады. Пиво тащи, амиго.
А то, чувствую, хмель уже начинает отступать. И это очень плохо. По той простой причине, что как только в голове чуток проясняется, сразу же наваливаются воспоминания. И если бы что-то нормальное! Так нет, исключительно кошмары. Утром хоть как-то удаётся отвлечься на мучительную борьбу с похмельем, днём на ударный труд в мастерской, а вот вечера без, кх-м, «допинга» превращаются в сущую пытку. Хотите знать, как я докатился до жизни такой? Мисс Кей говорит, что у меня стресс, и я склонен с ней согласиться, потому что до кризиса среднего возраста еще ой как далеко.
А накрыло меня, если я всё верно припоминаю, на третий день после возвращения в Мэйнпорт. Аккурат когда дьявольский коктейль из разнообразной фармы и загадочного
Что за страданья? Ну уж точно не чувство вины за кончину Серхио. Оно отпустило быстро, буквально на следующий день. Просто я внезапно и очень остро осознал, что жизнь пошла по… по одному месту, короче. И я сам до такого довёл. Даже после того злополучного финала меня так не колбасило. Наверное, потому, что тогда нужно было в темпе уносить ноги, чтобы элементарно сохранить здоровье и относительную свободу. В результате промежуточная цель достигнута, а новая… новая просто не появилась. Свалить с Роксаны через пять лет? Да разве это цель? Я вдруг с ужасом обнаружил, что главной, так сказать, глобальной, цели у меня отродясь не было. Но раньше хотя бы был путь — я хотел стать лучшим в своей области, чтобы… и вот тут загвоздка. Но на Беатрис об этом некогда было думать. А здесь, на Роксане, время для этого появилось. Ну и вдобавок то самое приключение…
— Держи, амиго! — отвлёк меня от невесёлых мыслей бармен.
— Спасибо, — кивнул я, приняв пару пива. — Минут через двадцать повтори, хорошо, Лу?
— Повторю, куда ж я денусь… — вздохнул тот. — Кстати, там один тип на тебя пялится, и уже довольно долго.
— Тип? Что за тип?
— Я его только в лицо знаю, появляется довольно редко. Во-о-он тот столик. Ты давай аккуратней, Генри.
— Спасибо за предупреждение, Лу.
Хм… и кто бы это мог быть? Девять из десяти, что человек из СБ. Проверить, что ли? Не, ну на фиг. У меня поважнее дело есть — увидеть дно вот у этих пузатых красавиц, прекрасных даже на просвет. Что за пенная шапка, что за пузырьки! А уж вкус! Ум-м-м… и, что самое приятное, в голове слегка зашумело, а перед глазами поплыл туман. Тот самый, что превращал яркие и сочные воспоминания в едва различимые видения. Не подвёл проверенный способ, не подвёл.
… насчёт внезапного перехода количества в качество Луис оказался прав — впрочем, как и всегда. Я сам не заметил, как впал в пьяную эйфорию и потерял счёт времени. Да и события, разворачивавшиеся в зале, воспринимал отстранённо, самым уголком сознания. Да, пялился, как и все, на сцену, где отплясывали девчонки, косившие под стриптизёрш. Да, прихлопывал в такт (по крайней мере, мне так казалось) и подпевал местному гитаристу, исполнявшему что-то типа фламенко. И да, не забывал подзывать официанта, как только очередная кружка показывала дно. Что характерно, изнутри. Как долго это продолжалось? Ну, судя по певцу и «стриптизёршам», часа на три залип. Дело уже шло к ночи, зал постепенно наполнялся завсегдатаями и праздношатающимися в примерно равном соотношении, атмосфера сгущалась (не в последнюю очередь от табачного дыма), а голоса становились всё громче. Правда, уши с каждой кружкой пива всё плотнее набивались воображаемой ватой, так что на суету я внимания практически не обращал. Что мне до них всех? Да и кто они? Банальные песчинки в безжалостной пустыне мироздания — то холодной, как лёд, то обжигающей, как раскалённый металл. Песчинка на то и песчинка, чтобы пронестись мимо с порывом ветра, и остаться незамеченной. Либо, если особо повезёт, мимоходом царапнуть кожу. Гораздо хуже, когда эти песчинки слепляются в ком — он может и свет загородить. А если их три… тьфу ты, всю философию Сигизмунду под хвост отправили! Интересно, что этим хмырям от меня нужно?..